Спаситель

В сопровождении рындарей шел он к своему дому, поражаясь количеству снующих кругом людей. Расчищенная от снега улица даже чем-то напомнила ему родной город в час пик.

Избу наполнял аппетитный запах сыра и томатов. У печи стояла Капитолина в фартуке с закатанными рукавами сорочицы и сосредоточенно глядела в щиток.

Филипп сел рядом за стол, стал смотреть на нее. Капитолина тем временем взяла в свои нежные руки огромную плоскую лопату, ловко подхватила что-то из щитка. С лопаты на дубовый стол съехала огромная, идеально круглая пицца.

Завадский приподнял брови от удивления.

— Как ты ее изготовила?

— Ты же говорил — тесто, сыр да облить соком бешной ягоды.

— Томатным.

— У нас сия дрянь на изгородях растет.

— Капитошка, томаты не ядовитые, а наоборот полезные.

— Не знаю. — Девушка хмуро оглядела сотворенную пиццу. — Якое и пирогом зазорно назвать, обаче пахнет не худо. Сказываешь едают овое римляне?

— Римские бедняки.

— А еже егда вкушают римские бояре?

Завадский улыбнулся.

— Мы обязательно это узнаем.

Капитолина подошла к нему, склонилась и поцеловала в губы. Филипп услышал тихий скрежет — отстраняясь, она вытащила из ножен его кинжал, который носил он на поясе.

— Ладно, сем испробуем, еже едят твои римляне.

Острый кинжал в ее руке разрезал пиццу пополам.

Пицца оказалась очень вкусной — то ли по причине того, что она изготовлена была в настоящей дровяной печи, то ли из-за натуральных продуктов а может ввиду неожиданного таланта его любимой женщины, а впрочем вероятнее всего по всем причинам сразу.

Капитолина поглядывала на него удерживая треугольный кусочек пиццы, умело согнув его пополам, будто только ее и ела всю свою жизнь. Этот забавный жест наравне с этими милыми словами вроде «отнележе» и «отнюду», звучавшими из ее уст пробуждали в нем какое-то необъяснимое волнение.

Капитошка говорила, что ее братья охотники видели, что у стен города появился уже почти целый посад из грубо сколоченных изб.

Филипп вздохнул.

— У нас не хватает для них места. И других вещей. Мы теперь даем новым жителям только хлеб, даже лишней одежды нет. Но скоро не будет и хлеба.

— Посему ты думами не зде?

Завадский посмотрел в апокалиптические солнца, растекшиеся от прищура сияющим дымчатым кварцем. Капитолина склонила голову набок.

— Мне надо будет уехать.

Она заметно погрустнела, взгляд ее пошел по столу.

— Далече?

— В Нерчинск.

— Ты не остановишься, — сказала Капитолина, подавив улыбкой грусть.

Он молча смотрел на нее.

— Поедем вместе? — предложила она с какой-то долей обреченной надежды, которая порой поражала одного из них и тогда на плечи другого ложилась тяжелая ноша.

Филипп покачал головой.

— Это опасно.

— Ты мне сказываешь? Мы тащили тебя тысячи верст едва живого!

— Наш дом здесь…

— Ты не уразумел! Всюду опасно. Сице нет разницы…

— Разница есть! Ты понимаешь? — он встал, подошел к ней, и взяв ее под подбородок приподнял ее лицо к себе. — Теперь есть.

* * *

Беспощадный оглушительный свист Акима ворвался в ухо. Он сидел на второй телеге рядом с Завадским и подгонял отстающих. Обоз из двенадцати подвод растянулся почти на полверсты. Лошадей в Яме на станке под Баргузином выкупили они разномастных. В разгаре был март — позади два с половиной месяца непростой дороги — под парусом по Енисею, Тунгуске, мимо Байкала. Завадский истратил все деньги только на лошадей, наем струги и дощаники. И продажа товара, который они везли, уже не окупила бы всех этих трат. Впрочем, Филиппа опять гнал инстинкт. Он понял, что огромные пространства России в семнадцатом веке не только величие, но и серьезное испытание для ее обитателей. Около десяти миллионов человек населения и только двести тысяч из них в Сибири. Здесь сокрыта в недрах вся таблица Менделеева, несметные богатства, которые пока, увы ничего не стоят. Есть лишь эти бескрайние пространства, которые размывают, отнимают, тянут из тебя силы, сводя на нет все твои попытки ими овладеть. Он даже не предполагал, что дорога к Нерчинску займет столько времени, хотя разные встреченные ими люди говорили, что идут они очень быстро не в пример другим. А впереди еще дорога, в конце которой — призрачный Китай или как он именовался в это время — Цинская империя с населением в сто миллионов человек. Богатейшая страна в этой части мира. Отчасти высокомерная, избегающая пускать к себе иностранцев, едва не захватившая (если бы не помощь эвенков) прибывшее на переговоры в Нерчинск русское посольство. Стоило ли оно того? Филипп не знал, но инстинкт гнал его туда.