Спаситель

Господи, похоже на «Крепкий орешек»[91], только снимали боевик не в высотке, а в музейных декорациях. И чем, черт возьми, были эти тени?

Мёрдер прицелился в ближайшую, которая как раз набросилась на Рейджа, и когда он впервые за двадцать лет нажал на курок пистолета, его прицел оставлял желать лучшего. Закончилось тем, что он попал в хрустальный светильник слева от камина, и лампочки разлетелись в пыль.

Он не совершит эту ошибку дважды.

Прицелившись, Мёрдер сделал серию выстрелов и, таким образом, дал Рэйджу шанс спасти двух женщин, которые, вцепившись друг в друга, прятались за шелковым креслом. Под защитой брата они убежали на своих высоких каблуках, выкручивая лодыжки, с задранными до талии платьями, а когда–то аккуратные шиньоны превратились в птичьи гнезда, полные колтунов.

Джон развернул свое дуло и усилил атаку на тень, над которой работал Мёрдер, выпуская пули…

Раздался нечестивый визг… звук выше, чем лучшая нота флейты–пикколо, и громче рева реактивного двигателя. А затем сущность разлетелась, как и первая: маслянистая грязь оросила каминную доску, а также то, что осталось от окна, которое Мёрдер разбил собственным телом.

Выглядело как обстрел свежими коровьими лепешками.

Осталось еще две.

Кроме той, что…

Оставшиеся тени ни на кого не нападали. Сущности были рядом и неподвижно зависли в арке затемненного кабинета, словно воздушные шары, привязанные к точке на полу.

Мёрдер и Джон выровняли прицелы в их направлении.

Никто не двигался. Ни они. Ни их цели.

Чего нельзя было сказать об остальном доме. Другие братья и бойцы спешили доставить гостей в укрытие, топот шаркающих ног, приглушенные голоса, полные страха, и рявканье в форме приказов слышались в гостиной словно издалека.

– Мы должны убить их, сейчас, – тихо сказал Мёрдер. – Это единственный…

Хлоп! Хлоп!

Сущности исчезли одна за другой.

В тот же момент где–то на втором этаже раздался крик.

* * *

Тро снова попробовал взяться за ручку двери, но она прожгла смокинг… и выход из спальни был отрезан. То, что началось как ветер, превратилось в вакуум, тяга оттащила его от двери…

Тро упал на колени. Хватался за все, что попадалось на пути: хрупкий стул, край приставного стола, бюро. Он боролся и царапался, семенил ногами, зацепился взглядом за дверь в ванную, будто это могло ему помочь.

Он не хотел смотреть. Но голова вновь повернулась, словно кто–то контролировал ее.

Книга открылась на письменном столе, и опять появилась та самая черная пустота идеальной цилиндрической формы. Ситуация повторялась: то, что должно было быть не глубже трехфутового расстояния от пресс–папье до пола спальни, вело в безграничную глубину…

Что–то ужалило его руку. А потом вторую.

Он повернул голову назад. Две его тени были перед ним, и они своими хлесткими ударами мешали его попыткам удержаться в реальности.

Тро вскрикнул в последний раз, теряя всякое преимущество перед этой мощной тягой.

А затем его тело засосало, первыми в пустоте скрылись ноги.

Падение. Он падал, а холодный влажный воздух становился все более леденящим. Холоднее, быстрее, все холоднее... и все быстрее. На его руках, ресницах, щеках образовался лед.

Скорость все увеличивалась, смокинг стерся с его тела, волокна стали ломкими от неописуемого мороза, скорости падения и давления, которое начало давить на него. Голый... теперь он был голый, его кожа покрылась инеем и почернела.

Потом обтрепалась, как и его одежда.

Следующей была его плоть. Та, что удерживала его внутренности, сорвалась с костей, и, хотя глазницы были раздроблены, он все еще каким–то образом мог видеть белизну своего скелета… до тех пор, пока тот тоже не почернел.

Вся его телесная форма была сорвана, не осталось ничего, кроме его духа.

И вот тогда он приземлился куда–то на дно, и, словно у него все еще была физическая оболочка, боль пронзила его тело… казалось, жизненно важные органы были стерты в порошок, а позвоночник раскрошился при падении.

Тро лег на спину и уставился на круглую каменную конструкцию, которая блестела в свете факела. Колодец. Он был на дне колодца.

И это был не факел. Его путь, его спуск оставил в темноте отблеск, и он проследил его путь до тех пор, пока он, казалось, не исчез в каком–то далеком месте выше…

Металлический лязг заставил его поднять голову, и он посмотрел на свое обнаженное тело, которое каким–то образом восстановилось. На запястьях и лодыжках сомкнулись кандалы.

– Что... что это? – Его голос был хриплым. – Что это такое?

Тро потянул металлические узы и не обнаружил в них совершенно никакой податливости. Он лежал на каком–то древнем деревянном столе, пятна от которого вызывали больше чем просто брезгливость.

– Где я…

Он не закончил мысль.

Женщина вышла из стены, будто где–то там был проем. Она была обнажена и великолепна, высокие упругие груди и идеальные соски, плоский живот и прекрасные бедра, длинные ноги и гладкое лоно – воплощение истинной красоты. И лишь после того, как Тро впечатлился ее телом, он посмотрел на ее лицо.

У нее были темные вьющиеся волосы, длинные и роскошные, окутывающие плечи, а черты лица были дерзкими и пленительными.