Спаситель и сын. Сезон 1

Вот и в этот вторник Лазарь с осторожностью опытного домушника чуть приоткрыл волшебную дверь.

— Ну, как прошла неделя?

Лазарь улыбнулся, усевшись в полутемном коридоре поудобнее: повезло! Он успел к началу сеанса.

Лазарь никогда не видел Эллу Кюипенс, двенадцатилетнюю девочку из пятого класса, но представлял ее себе светловолосой, с большими светлыми глазами. Как его мама. Он чувствовал, что немного влюблен в нее.

— Держалась до вчерашнего дня, — ответила она. — А вчера… Сначала я собиралась не пропускать уроки, несмотря на тошноту и вообще все… К тому же папа довез меня до школы и не спускал с меня глаз…

— Сидел и смотрел из машины?

— Да. Пока я не вошла в школу. Но я не пошла в класс. Меня так тошнило, что я пошла в туалет.

— Ты пошла в туалет.

— Да. Потом прозвонил звонок, а я там заперлась.

Элла избегала взгляда Спасителя, боясь прочитать в нем осуждение и огорчение. У нее были каштановые волосы, подстриженные коротким каре, густые ресницы, твердый рот, на носу — очки в черной оправе, какие обычно носят умные девочки.

— Ты весь день провела в туалете?

Послышался короткий смешок.

— Не-а! Мне удалось сбежать.

— Сбежать с уроков?

Опять смешок. Она смеялась от смущения.

— С физры.

— И ты вернулась домой?

Элла вздохнула. Ну да, опять все то же. Она снова огорчила родителей. Из школы им звонили по мобильнику на работу: «Где Элла?» Раздули целую историю.

— А что ты делаешь, когда остаешься дома одна? — поинтересовался Сент-Ив.

— Чаще всего залезаю под одеяло и смотрю комиксы. Приношу себе из кухни что-нибудь вкусненькое.

— Позавидуешь тебе. А не скучаешь? Совсем? Ни капельки?

— Скучаю немного. Иногда смотрю телевизор. Или придумываю истории.

— Какие?

— Ну, просто истории… всякие…

Бледное личико Эллы порозовело.

— А выходные как провела? — задал новый вопрос Сент-Ив. — Сестра оставила тебя в покое?

У Эллы была старшая сестра, Жад, ей исполнилось уже семнадцать, и, судя по всему, она была очень ревнивой.

— Жад говорит, что мама меня балует, что не существует никаких школьных фобий. А в воскресенье она устроила скандал, потому что я, видите ли, рылась у нее в шкафу.

— А ты рылась?

Элла замялась, прежде чем ответить «нет».

— Ты рылась, но совсем чуть-чуть, — предположил Сент-Ив.

Она засмеялась, но отрицать не стала.

— Я вам кое-что скажу, но вы никому, да?

— Из этих стен — ни слова без твоего разрешения.

Элла приоткрыла рот и как будто сама удивилась, что из него не вылетело ни звука. В кабинете стало тихо-тихо, секунды превратились в минуту.

— Хочешь — напиши, — предложил Сент-Ив.

Элла схватилась за рюкзак, вытащила ручку, ежедневник и вырвала из него листок. Нацарапала несколько слов, потом смяла бумажку и поднесла ко рту, словно собиралась проглотить, но все-таки протянула Спасителю. Он развернул и прочитал: «В воскресенье у меня начались месячные». Впервые, понял Сент-Ив. Этим и объяснялись тошнота, плохое самочувствие, сидение в туалете, побег с урока физкультуры.

— Ты знала, что однажды это с тобой произойдет?

— Да.

— И как тебе это показалось?

— Ужасно.

Спаситель понял, что она сейчас расплачется.

— А что тебе сказала мама?

— Ничего.

— Как — ничего?

— Я ей ничего не сказала.

— И поэтому рылась в вещах сестры… Искала то, что тебе понадобилось.

Элла закусила губу чуть ли не до крови и кивнула. Больше она не хотела об этом говорить.

— А кому-нибудь из подружек в классе сказала? — настаивал Спаситель.

— Нет! — вскинулась Элла.

— А своей кузине в «Фейсбуке»?

— Да нет, с чего я буду об этом говорить?

— Чтобы узнать, как справляются другие девочки. Они тебе что-нибудь посоветовали бы. При месячных ведь бывают боли, да?

— Не хочу.

— Чего ты не хочешь?

— Не хочу об этом говорить.

— Ладно. А о чем хочешь говорить?

Снова повисло молчание. Прошла минута, другая.

— Я хочу домой, — пробормотала Элла и взялась за рюкзачок.

— Погоди немножко. Потерпи еще минут десять. Даже если я, здоровенный психолог, не смог уберечь тебя от месячных.

Она рассмеялась и тут же смахнула слезы, набежавшие на глаза.

— Это не ваша вина.

— Без моей вины тоже не обошлось. Я мог бы понять, что тебе не хочется говорить, и не настаивать. Я повел себя глупо, и потом, я считал, что все девочки рады, когда у них начинаются месячные. Но у меня же нет дочки, я, собственно, и не знаю, как чувствуют себя девочки.

Пока Сент-Ив ругал себя за бестолковость, Элла немного расслабилась; едва заметная улыбка тронула ее губы.

— Лично я не хотела с самого начала, — стала она растолковывать психологу, — никакой груди, волос, всей этой гадости.

— Всей этой гадости, — повторил Спаситель.

— Хотела остаться как есть.

— Маленькой девочкой.

— Да. То есть нет. В общем…

Элла снова замолчала.

— В общем? Договаривай, Элла. Ты можешь говорить тут все что хочешь. Это тебе никак не повредит. Так что же — в общем?

— В общем, глупость. В любом случае, это невозможно.

— Что невозможно?

— Перестать быть девочкой.

— Тебе не хочется быть девочкой?

— Мальчиком лучше, правда?

Она впилась в Спасителя взглядом, словно он должен был немедленно подтвердить, что так оно и есть.

— Значит, ты думаешь, что лучше быть мальчиком?