Спаситель мира

– Раньше ходила в столовые, там органические овощи дают. Особенно нравилось у «Стрит лайф министриз», это религиозная организация, они бездомным помогают, бесплатные обеды развозят… – хлопая глазами, объясняла Хезер. – У них специальный фургончик есть, старый такой, бежевый, ну, ты представляешь. Дают сандвичи с ветчиной, с индейкой и капустный салат. Ради него я готова уверовать в Бога! Только представь: капустный салат с перцем! – Хезер подняла большой палец.

– Да, капуста с перцем – это самое то, – согласился Ёрш. – Помню, в детстве…

– Аппетит у меня хороший, а проповеди не нужны. – Хезер провела языком по нижним зубам. – Говорю, столовыми и фургончиками заправляет церковь. Они готовят еду, бесплатно раздают, а потом поучают родителей, как лучше над детьми измываться.

– Ясно, – кивнул Ёрш, наблюдая, как Хезер кривится от презрения. – Понятно.

На самом деле он не понимал ничего, но совершенно не беспокоился. Напротив, Ёрш чувствовал себя живым, а не вялым и заторможенным, как от лекарств. Нечто подобное он ощущал в школе, когда новенькие бились в истерике, не в силах справиться с переполнявшими их мыслями.

«Можно подарить себя Хезер, – подумал Ёрш. – Вдруг она согласится?»

– Хочу кое-что вам рассказать, – с трудом сдерживая волнение, начал Ёрш. – Кое-что о нашем мире.

– Мне неинтересно, – покачала головой Хезер Ковингтон.

– Что творится с воздухом, точнее, что творим с ним мы, общеизвестно. Воздух меняется ежеминутно: густеет, уплотняется, набирает скорость. С каждым днем вокруг становится жарче. – Ёрш наклонился и заглянул Хезер в глаза. – Согласны со мной?

– М-м-м! – промычала Хезер Ковингтон.

– Однако далеко не все знают, что потепление идет не плавно, не по прямой, а по круто изгибающейся кривой. График роста температуры – это кривая. – Зубами Ёрш впился в запястье – чуть ослабишь самоконтроль, заикание начнется! – а глазами – в Хезер. Определить, слушает ли его она, не представлялось возможным, а понимает или нет – тем более. – Потепление идет по кривой, мисс Ковингтон, – повторил он и взял Хезер за руку. Женщина и не думала сопротивляться. – Скорость процесса ежесекундно увеличивается, почти в геометрической прогрессии растет! – Ёрш усмехнулся. – Да не почти что, а именно так. – Он сжал руку Хезер, стараясь привлечь внимание. – Остановить процесс не под силу никому.

– Совсем как меня у банкомата, – внимательно изучая потолок, проговорила Хезер Ковингтон.

– Я нашел один способ, вернее, сам его придумал, – зашептал Ёрш. – Он связан с тем, что скрыто у меня внутри.

– Хватит! – буркнула Хезер Ковингтон. Теперь она смотрела прямо перед собой.

– Мир живет внутри меня, так же, как я внутри него, – не унимался Ёрш. – Этому учат все религии, например, буддизм. – Он прижал левую руку к щеке Хезер. – Мисс Ковингтон, вы слушаете? Я прочел это в «Нэшнл джеографик».

Хезер Ковингтон не ответила.

– Чтобы охладить воздух, я сперва должен охладиться сам. – Ёрш сжал ее лицо в ладонях, точно голливудский любовник. – Мисс Ковингтон, я раскроюсь, как цветок.

– Замолчи! – заорала Хезер, прислонив голову к кафельной стене. – Я сказала, замолчи! – Она бешено молотила руками, будто желая привлечь внимание дорожных рабочих, толстых девчонок из колледжа и бездушного автомата по продаже билетов. Толстушки обернулись, а рабочие и глазом не повели. – Хватит! – выпалила Хезер, словно оглашая приговор, и залилась сухим горестным смехом.

– Поезд идет! – Ёрш похлопал ее по плечу, но Хезер это не помогло.

ГЛАВА 4

– Мисс Хеллер, расскажите о болезни вашего сына, – попросил Али Латиф.

Виолет сидела на стульчике с круглой спинкой. Паника, вызванная письмом Уилла, улеглась, и теперь она чувствовала лишь вселенскую усталость. Нет, еще благодарность: Виолет была страшно благодарна детективу за последний вопрос, на который она могла ответить. Они беседовали почти час, но прежде желание сказать спасибо не возникло ни разу.

– Детектив, нельзя ли поконкретнее? Иначе придется описывать последние четыре года моей жизни.

Латиф провел рукой по лицу, словно ему страшно хотелось спать. Неужели она его раздражает? Нет, на злыдня непохож. «Детектив явно холостяк, – думала Виолет, наблюдая, как Латиф перебирает бумаги. – Отчаявшиеся женщины выбивают его из колеи».

– В каком возрасте она впервые проявилась? – Латиф сделал отметку на ксерокопии документа.

– В двенадцать лет, – ответила Виолет и, дождавшись, когда он сделает еще одну отметку, добавила: – Случилось это в саду, точнее, возле дома его деда в Бруклине. Ричард, так звали моего свекра, тогда еще был жив. Да, все правильно, годом позже Уилл пошел в гимназию.

– В гимназию? – нахмурившись, переспросил Латиф.

– Простите, детектив! – Виолет тут же почувствовала, как щеки заливает краска. – В Австрии среднюю и старшую школу называет гимназией.

– В Австрии… – медленно повторил Латиф. – Неужели? – Он потупился, но тут же покачал головой, улыбнулся и быстро сделал отметку в записях. «Что-то зачеркнул, – догадалась Виолет. – Откуда, по его мнению, я приехала?»