Спасительница Зейна

Она и так уже знала слишком много. Он не собирался ей больше ничего говорить.

— Тебе это ни к чему знать. — Затем Зейн снова повернулся к Куину. — В камере хранения что-нибудь уцелело?

— Я взял мобильник. Все остальное расплавлено и уничтожено.

Зейн скривил губы.

— Если он оставил свой мобильный в камере хранения, то, скорее всего, установил взрывчатку сам.

— Это также мог быть вампир, которого я видел после взрыва.

— Мы оба знаем, как это работает: ты отправляешься на миссию, но не хочешь, чтобы тебя отследили, если что-то пойдет не по плану. Поэтому прячешь любые предметы, по которым можно тебя идентифицировать или отыскать место жительства, и ты защищаешь эти вещи.

— Установив небольшую бомбу, — вставил Куин.

— Точно. Если всё пройдет удачно, ты обезвредишь бомбу и вернешь свои вещи. Если же нет, убедишься, что твоих врагов разорвало на куски, если они отыщут камеру хранения.

Зейн изобразил руками взрыв.

— Склонен согласиться с тобой. К сожалению, сейчас невозможно узнать, сможет ли Брандт обезвредить бомбу, которую сам же и подложил. Поэтому нам не стоит исключать факт, что вампир, которого я видел, мог подбросить телефон и бомбу, чтобы у нас оказалась ложная зацепка.

— В любом случае, мы должны отработать эту ниточку.

Соглашаясь, Куин кивнул.

— Я отдам мобильный Томасу. Может быть, ему удастся вытащить какую-нибудь информацию с чипа, если сможет разобраться в этом беспорядке.

— Стоит попробовать. У тебя получиться уговорить его посмотреть телефон, не говоря для чего?

Зейну крайне не хотелось, чтобы Служба Личной Охраны выяснила, в каком дерьме он увяз сейчас. Кроме того, это личное. И ничего общего не имело с В.С Л. О.

— Он задолжал мне услугу, поэтому не станет задавать вопросов.

— Тогда сделай это.

Зейн завел двигатель.

* * *

Даже после того, как Зейн высадил Куина, голова у Портии шла кругом. Она поняла, насколько до сих пор её жизнь была защищена, потому что, хотя и предполагала, что ее отец, как и любой вампир, имел врагов, и приходилось прятаться от людей, она никогда не оказывалась близка к опасности, которую Куин только что избежал. И с которой Зейн может столкнуться лицом к лицу.

— Кто-то пытается тебя убить?

Зейн искоса посмотрел на нее, прежде чем перевести взгляд на дорогу и сбросить скорость.

— Этот не первый.

— Но почему? Что ты ему сделал?

— С чего вдруг я что-то сделал?

До Портии дошел смысл его слов.

— Ох. Тогда, что они им от тебя нужно?

— Ты не хочешь знать.

— Хочу.

— Позволь мне перефразировать: это не твое дело.

Несмотря на замечание, голос у Зейна был спокойный.

— Что случилось с наемником, про которого упоминал Куин?

— Я не должен был брать тебя с собой.

— Это не ответ. Так, что с ним случилось? Ему удалось сбежать? — Она не успокоится, пока не узнает, что происходит.

— А как ты думаешь? — с вызовом спросил он.

Под свитером по ее рукам пробежали мурашки. Инстинкт ответил на вопрос.

— Ты его убил.

— Это тебя шокирует?

Она сглотнула и обдумала его слова. Она была шокирована? Испытывала отвращение? Страх?

— Нет.

Полностью ошарашенный таким ответом, Зейн на нее посмотрел.

— Я убил его, не задумываясь. И сделал бы это снова.

— Если ты пытаешься напугать меня, то не получится.

Черт возьми, почему? Почему она не боялась, что, раз Зейн может так легко убить кого-то, то с такой же легкостью мог бы причинить ей боль? Разве она не достаточно злила его, чтобы усомниться в его гневе? Разве этого для нее мало, чтобы быть с ним осторожной?

Когда он фыркнул про себя и сконцентрировался на пробках, Портия скользнула ладонью по его бедру. От ее прикосновения его мышцы сразу напряглись.

— Черт, Портия, прекрати.

Она не могла. Ее тело горело от осознания того, что он в опасности, заставляя действовать еще более решительно.

— Ты причинишь мне боль, если не послушаю тебя? — Портия заметила, как сильно он стиснул зубы, словно пытаясь отогнать невидимую боль. — Ты можешь остановиться где-нибудь и запереть двери. Нас никто не увидит. Окна тонированы. Никто никогда не узнает, что мы сделали.

Зейн ударил по тормозам и остановился у обочины. Глаза Зейна стал красными. Обхватив руку Портии, он убрал ее со своего бедра.

— Ты играешь с огнем, Портия. Когда ты вобьешь себе это в голову? Я — жестокий убийца, и мной нельзя управлять. Ты не хочешь меня.

— Хочу, — прошептала она, игнорируя бешено колотящееся сердце и участившийся пульс. Ей как никогда хотелось закричать, но последний оставшийся клочок гордости не позволял ей этого сделать.

— Не стоит, крошка. Я плохой человек.

Его взгляд полный грусти разрывал ей сердце. И всякий раз, когда Зейн называл ее «крошкой», что-то внутри таяло, даже если это было не ласковое, а унизительное прозвище, которым он ставил ее на место.