Спасительный 1937-й. Как закалялся СССР .

Конечно, утверждение о том, что руководители важных оборонных предприятий Урала оказались причастны к сотрудничеству с иностранными разведками, выглядело как сенсация. Но мог ли Сталин не верить комиссару ГБ 3 ранга, начавшему работу в органах еще в 1920 году и награжденному орденом Красного Знамени? И все-таки у Сталина, видимо, возникли какие-то сомнения, поскольку, обведя кружком перечисленные фамилии, на первом листе он написал:

«Т. Ежову. Кто же из названных лиц арестован, кто не арестован – из сообщения Дмитриева невозможно понять. Владимирова надо арестовать. Ст.». Поскольку протоколы допросов лиц, названных в сообщении, до сих пор не опубликованы, трудно сказать, какими конкретными данными располагало следствие. Поэтому приведем фрагменты телеграммы № 228 начальника УНКВД по Свердловской области, копию которой Ежов направил в Кремль 11 сентября.

«МЕМОРАНДУМ № 31019 Тов. ЕЖОВУ Из Свердловска от 10.9.37 г. В дополнение нашего № 970 доно­шу дальнейшие результаты следствия по делу Уральского повстанческого штаба. Установлена непосредственная связь к.р. националистической организации коми-пермяков с представителями финского правительства. Участник организации профессор Лыткин через агента финской разведки Удмуртской АССР писателя Герд связался с работником финского посольства в Москве Коонен, предложив услуги националистов» для «присоединения к Финляндии угро-финских народностей Урала».

Для согласования замыслов националистов Коонен предложил Лыткину «выехать в Финляндию», что тот и сделал, «добившись научной командировки за границу». В Хельсинки он связался «с пастором Маатенен, который устроил ему встречу с официальным представителем финского правительства. Последний одобрил планы националистов и, пообещав «поддержку повстанчеству деньгами», предложил «развернуть подготовку к вооруженному восстанию в момент «большой войны», в которую будет вовлечен и СССР».

Тот же Маатенен связал Лыткина и с офицером германского рейхсвера Шмидтом, который обещал поддержку повстанческого движения германской разведкой через «члена офицерской фашистской организации» подпоручика царской армии Даричева. На допросе Даричев показал, что по поручению полковника Эйтенера он «устроился работать в Коми-Пермлес и вошел в со­став повстанческой организации», став «командиром роты повстанцев, состоящей из 4 взводов, организованных в колхозах».

Так, во взводе, организованном Даричевым в Тукачевской лесотракторной базе, он назвал «командиров взводов: бывшего командира Тяпугина, возглавляющего взвод в Купроссном колхозе; председателя колхоза кулака Постоногол комвзвода Доежского колхоза; кулака Якимова – комвзвода Крохалевского колхоза; бывшего белогвардейца технорука Тукачевской лесотракторной базы Порсева – комвзвода, созданного на базе; унтер-офицер царской армии кулак Бормотов, дезертировавший в Белую из Красной Армии... лично расстреливав­ший пленных красноармейцев, назвал личный состав возглавляемого им взвода, охватывающего колхозы Верховского сельсовета Кудымского района. Взвод Бормотова имел оружие: 7 винтовок, 1 револьвер, 200 патронов – все отобрано».

Далее в документе перечислялись командиры взводов и рот, созданных в десятках районов области. При этом Дмитриев обращал внимание на показания арестованного «прапорщика царской армии Мызникова», являвшегося «заместителем генерала Миончинского – начальника Надеждинского повстанческого округа». Среди уполномоченных округа командирами рот являлись: «Ивдольского района – Арапов, руководитель кулацкого восстания в 1918 году; Верхотурском – Милехин, бывший белый офицер; Новолялинском – Касьянов, бывший белый казак, трудопоселенец. Надеждинский батальон состоял из 8 взводов численностью в 25–30 повстанцев в каждом и подрывной команды».

Из показаний арестованных следовало, что основными участниками организации являлись бывшие белогвардейские офицеры, а «связи Уральского повстанческого штаба с Миончинским осуществлял бывший секретарь горкома Смирнов». В соответствии с планом вооруженного восстания, согласованным «лично Миончинским... с бывшим зам. командующего УРВО Василенко», Надеждинский «батальон должен был захватить город Надеждинск, вывести из строя заводы металлургии и военный завод № 75, взорвать электростанцию». Уже в первый день войны предусматривалось «вывести из строя заводы оборонного значения», «разрушить железнодорожные мосты через Каму, Пермь и Сарапул», организовать «срыв мобилизации путем... отравления источников питания и уничтожения железнодорожного парка на вто­ростепенных линиях».