Спасская лужайка

   Судьбы определенье
   Велит тебя забыть!..
   Уже ли преступленье
   Любезное любить?..

   Что мнения людские?
   Что света нам слова?
   Природа нам святые
   Свои дала права.

   Природа нам велела
   Друг друга ввек любить:
   Ужель она хотела
   Преступников творить?

   Товарищ сердцу верный,
   О Спасский мирный луг!
   Не здесь, в сей жизни бедной,
   Но там живет мой дух.

   Нередко бури осенние заставали его на Спасской лужайке; завывали ветры, сверкали молнии — и он, как бедный изгнанник из отеческого жилища, молил небеса сразить его последним ударом. Но небеса были глухи к мольбам и берегли его для новых страданий.

   Вскоре отец приметил к Агате страсть его и спешил состроить план для ее разрушения. Беатусов, молодой сосед их, был принят в дом как человек богатый, обладающий несколькими винокуренными заводами, несколькими стаями Дианиной прислуги[3], как автомат, играющий довольно важную роль в модном свете, и, наконец, как жених Агаты. Ей предложили руку простодушного Беатусова. Власть, законы, страх — все было употреблено для вынуждения у нее согласия. «Даю руку, но не сердце!» — сказала она матери и почти решилась жертвовать всем жестокому долгу.

   Ничто не утаилось от страстного Леонса; он обо всем известен. Он хочет навсегда удалиться от милой Агаты, но прежде требует у нее свидания. Она должна прийти одна, без проводника, без помощи!.. Можно ли отказать последнее прости тому, для кого жили и хотели умереть?.. И где ж, в какое время назначено видеться? Боже! Что делает твое создание в исступлении страсти?.. Глухая полночь, осенняя непогода, волнующаяся река должны быть свидетелями последних клятв, последнего вздоха любви!.. Челнок и верный друг Агаты приняли ее у берега.

   — Любишь ли ты еще меня? — спросил несчастный дрожащим голосом.

   — Боже! Скажи ему, люблю ли я Леонса! — отвечала она и крепко прижалась к груди его.

   Он трепетал, лихорадка струилась по его жилам.

   — Милый друг! боишься ли ты смерти? — сказал он голосом исступления.

   — Смерти? С тобою... Нет!

   — До гроба — клятва наших сердец! Умрем вместе, когда мы не могли вместе жить!..

   — Готова, мой друг!.. Навеки твоя!..

   Чуть слышал он роковые навеки, чуть слышал, как она молилась в его объятиях... и имел еще силу оттолкнуть утлую ладью от берега, имел еще дух стать на один край ее... С этим движением челнок опрокинулся... легкий шорох... еще шорох... все утихло!.. Один гений преступления летал тогда над зыблющимся гробом несчастных любовников. Говорят, что он и поднесь на том же самом месте виден, в слезах молящим небо простить двум жертвам любви. На другой день нашли тела злополучных друзей, вместе плывущие над водами. Руки бедной Агаты оплелись вокруг Леонсова стана; черты лица на обоих выражали одну горесть и, казалось, упрекали людей в их жестокости. Лесок Спасской лужайки осенил их могилу. Дрожащие осины стонут и теперь над прахом их и напоминают бедному страннику о непостоянстве жизни, в которой судьба почти всегда ставит мрачный гроб подле цветущей розы и там, где мы надеялись улыбаться, велит проливать горькие слезы.