Спасти будущее!

— Потому что я не могу смотреть на унижение нашей страны и угрозу Вашей чести, сир, — экзальтированно ответил Фишер. — Правительство Вашего Величества совершенно не понимает ситуации и слишком боится этих русских. Прямо-таки испуганные кролики перед разъяренным медведем… О чем думает лорд Керр[5]? Зачем было отправлять отряд адмирала Идзюина в обход, вокруг Африки, в сопровождении всего лишь двух бронепалубных крейсеров? Почему нельзя было отправить их через Средиземное море? При том, что у русских там осталась всего одна канонерка и три старых миноносца, а у нас — целый флот, даже учитывая отправку части кораблей в Индийский океан. Японцы не только быстрее добрались домой, но могли бы нанести огромный урон русской торговле в этом районе. Тем более, что русская «Летучая эскадра» оказалась совершенно бессильной. Едва бросившись в погоню, она вынуждена была отправиться обратно из-за поломок в машинах, и не могла бы угрожать даже мыши, а не броненосному и бронепалубному крейсерам… И что мы имеем в итоге? Наш союзник вынужден ползти окружным путем к себе домой, где идет война с русскими. А между тем русские беспрепятственно провели свои корабли Суэцким каналом… Я даже не вспоминаю эпопею с бурскими каперами. Необученность личного состава отдаленных морских станций доходит до того, что боевой корабль Вашего Величества топит какой-то вооруженный пароход… Что это — глупость или измена, сир?

Своей внешностью, личным обаянием и горячностью адмирал в считанные мгновения настолько понравился королю, что с этой встречи началась их долгая и нерушимая дружба.

— Я понял вас, Джон. Кстати, как вас зовут друзья? — король пустил в ход все свое обаяние.

— Джек, Ваше Величество, — удивленно ответил Фишер.

— Джек. Можно я так буду вас называть? — ошеломленный адмирал смог только кивнуть. — Джек, поймите, в данном случае решение принимали не они. Я решил, что не стоит дразнить русского медведя. Пусть он повыдергивает хвосты и покарябает чешую азиатским драконам. Но при этом и сам выйдет ослабленным из схватки и не сможет угрожать нам… Тем более, что медведь очень приветливо косится в сторону германского орла. А германцы последнее время становятся очень неприятным соперником. Понимаете, Джек?

— Сир, но в таком случае… Устроить «копенгагирование»[6] немецкого флота, пока они в одиночестве, — встрепенулся Фишер.

— Мысль интересная, но преждевременная, Джек, — улыбнулся король. — Вот что. Готовьтесь сдать свою должность тому, кого назначит вам в преемники Адмиралтейство. И приезжайте принимать должность Второго Морского Лорда. А еще — подготовьте мне соответствующие меморандумы о том, как вы считаете необходимым развить наш флот в свете описанных мною ситуаций во внешней политике. Не волнуйтесь, никто, кроме меня, наследника и лорда Кноллиса с ними ознакомлен не будет. А пока, — он сделал широкий жест рукой, — докурим сигары и прогуляемся вокруг замка, если не возражаете, адмирал. Да, кстати, как вы относитесь к охоте, Джек?…

Встреча в Сэндригем-хаусе имела далеко идущие последствия, даже не учитывая непоколебимой дружбы между будущим Первым Морским Лордом и Эдуардом Седьмым. Благодаря ей адмирал Фишер стал Первым Морским Лордом, что и предопределило развитие военно-морского флота Британии на многие годы и даже, пожалуй, конфигурацию и продолжительность Великой мировой войны.

Желтороссия, Харбин, август 1902 г.

Наконец-то выдался сравнительно спокойный день в той непрерывной череде дел, которая захватила Николая-Петра с момента его «выздоровления». Все донесения прочитаны, документы, подлежащие личной правке, обработаны и подписаны, в войне на суше и море затишье, если не считать мелких стычек казачьих арьергардов с японскими авангардами в Корее и постоянных схваток миноносных сил у Порт-Артура, над всем Дальним Востоком безоблачное небо…

Честно говоря, такие вот свободные дни ему В ТОЙ ЖИЗНИ никогда не нравились, но, кажется, пребывание в новом теле подействовало успокаивающе. Он заметил, что реже стал ругаться, да и драть провинившихся, как сидоровых коз, или бить их палкой уже особо не хочется. С другой стороны, даже те изменения, которые произошли с ним за это время, в Семье вызвали такие волнения, что ему поневоле пришлось сдерживать свои порывы.

Вспомнив о Семье Романовых, он невольно припомнил и Алексея. Подумав с закипающей ненавистью, что тогда, отстраняя дядюшку «семь пудов августейшего мяса» от должности, он очень ошибся. Надо было его не в Париж отпускать, а казнить прилюдно, хотя бы расстрелянием. А лучше — четвертовать, за все то зло, что он флоту российскому причинил. Тут Николаю вспомнились полученные донесения о происшествии с броненосцами «Победа» и «Ослябя». Новейшие броненосцы! Котлы на которых угробили за половину похода, если по донесениям от командиров — из-за некачественного изготовления и недостаточного времени подготовки машинной команды! «Ослябя» строится с девяносто пятого года! И все это время не могли найти возможности обучить машинную команду?