Спасти Державу! Мировая Революция «попаданцев»

Так что московскому Совнаркому взять резервы неоткуда, а потому Ленин скоро признает и новоявленную «самостийную украинскую державу» Петлюры, и новые границы Польши.

А белые? Они не победят красных — сам Пилсудский искренне желал им поражения. С красными о будущих границах договориться будет легко. Чтобы усидеть в Кремле, они признают что угодно. А вот белые пойдут на принцип, и исход будущей войны с ними весьма проблематичен, не стоит даже и думать об этом. Боязно!

В истории ожесточенного противостояния двух соседних славянских народов было слишком много примеров, когда война с русскими для поляков выходила боком!

Пилсудский бы сам возглавил войска Южного фронта, что сейчас победно шли вперед, но…

Приходилось быть сдержанным — Франция, главный поставщик Польше вооружения и основной кредитор, весьма остро реагировала на территориальные притязания Польши к своим восточным соседям — литовцам, русским и украинцам.

Да и белые клацали зубами от злобы на Кавказе и в Сибири, собирая силы для реванша. А к ним Пилсудский относился очень серьезно и осторожно, даже с опаской, в отличие от недальновидной шляхты, что презирала и ненавидела «пшеклентных москалей».

Сам Юзеф полностью разделял такие эмоции, но не был глупцом, чтоб прилюдно показывать это. А потому идиоты в сейме не поняли ничегошеньки — белорусам и украинцам можно гарантировать, что угодно их душенькам, и даже больше того!

Красивые слова стоят-таки недорого, почти задарма, как говорили в его юности местечковые жиды, но производят большое впечатление! Большевики это хорошо знают, вот только тупые паны прут наобум, им бы только кровушку пролить!

Суть в том, что Пилсудский не собирался выполнять обещания — в новой Польше место только тем, кто говорит по-польски. А кто не захочет, то сам поневоле «запшекает»!

— Ничего, панове, — с угрозой прошептал Пилсудский, — посмотрим, как заговорят в сейме, когда мои войска завтра войдут в Киев! Как вы забегаете передо мною, пресмыкаясь…

Москва

— Потому встал вопрос о том, что нам следует делать — либо победить внутреннюю контрреволюцию, подписав очередной «похабный» для нас мир, но на этот раз с поляками… И навсегда потерять шансы тряхнуть мировой буржуазией. Или…

Ленин сделал долгую артистическую паузу и медленно обвел глазами присутствующих, задержав свой взгляд на Троцком.

Лицо вождя преобразилось, оно дышало неукротимой энергией и решительностью. Таким энергичным Лев Давыдович любил Ильича, «старую сволочь» — именно в самые сложные моменты тот умел заставить других товарищей принять его политически выверенное и, как показывала практика, совершенно правильное в той ситуации решение.

— Что или, Владимир Ильич?

Троцкий моментально подыграл вождю, зная, как тот любит слышать подобные вопросы.

— Или договориться с белыми о заключении мира или, по меньшей мере, продлении перемирия на год. С надежными гарантиями, чтобы эта сволочь не вздумала ударить нам в спину.

— А все силы перебросить на поляков?! А там Германия, где еще пылают костры революции?!

Троцкий не скрывал восхищения перед дерзким замыслом — ленинский стиль предстал перед ним во всей красе. Уступить в малом, разъединить врагов и бить их по частям.

— Да, батенька! Вы совершенно правильно поняли…

— Не выйдет, Владимир Ильич!

Дзержинский разрушил возникшую в ленинском кабинете радостную эйфорию своим строгим и скрипучим голосом.

— Деникин никогда не пойдет на соглашение с нами. Никогда! Ни при какой ситуации! И еще одно: к нам приехали Вологодский с генералом Арчеговым, а ведь именно их именами подписана эта листовка. Не кажется ли это очень странным?!

Председатель ВЧК показал пальцем на корзину и сразу скрестил руки на груди, показывая свое неприятие ленинского решения. И продолжил говорить тем же весомым голосом.

— Их «царек» данным решением Сибирского правительства недоволен. И хотя он не пользуется влиянием, действенным, я имею в виду, но не учитывать этот фактор нельзя. Более того, я считаю, что вначале необходимо нанести полное поражение нашей внутренней контрреволюции и лишь потом начинать действия против внешней! Если мы не сделаем этого, то диктатура пролетариата может быть свергнута общими усилиями наших врагов после коварного удара в спину!

— Их так называемый «царь Сибирский» не только недоволен, он уже предпринимает определенные действия!

Лев Давыдович повернулся лицом к Дзержинскому, издевательски усмехнулся, сверля того насмешливым взглядом. Тот с ненавистью вернул такой же монетою.

— Пока дивизии Сибирской армии сосредотачиваются под Омском, части гвардии, присягнувшей лично царю, сейчас перебрасываются в Иркутск. И это как раз в то время, когда Вологодский с военным министром уже здесь. К чему бы это?!

— Монархисты замыслили провести там государственный переворот?! Взять власть в свои руки?! Убрать «независимость» Сибири, которая их раздражает, вернуться к самодержавной форме правления, с принципами «единой и неделимой»?!

Ленин соображал просто молниеносно и расцвел улыбкой — хорошее настроение прямо лучилось из его глаз нездоровым блеском.