Спасти Кэрол

Мокси глянул на сообщение. Теперь, под этим углом, он выглядел действительно как легенда, которой, собственно, и был. Когда он читал, глаза его, казалось, источали жар. Губы вытянулись в прямую линию, рассекавшую лицо. Посланцу нравилась эта реакция. А позади Мокси, на маленьком столе, стоящем в комнате, он увидел банку с чем-то голубым. Приглядевшись, юноша разглядел в банке булавоуску – не то бабочку, не то стрекозу.

Закончив чтение, Мокси положил листок с телеграммой на широкую балясину, служащую крыльцу перилами, и невидящим взором обвел огород, стоящую на привязи лошадь, громоздящиеся поодаль дома.

– Вам нужно, чтобы я отвез ответ?

Мокси не ответил. Ветерок налетел и принялся играть листком бумаги.

– Почтмейстер сказал, что это срочно, а потому я…

Мокси взглянул юноше в лицо, и тот прочитал в этом взгляде нечто ужасное: в такие-то моменты и происходят события, о которых потом слагают легенды!

– Так! Нужно собраться, – произнес вдруг Мокси.

Кому он это сказал? Посланцу? Нет. Просто сказал – ни к кому не обращаясь.

– Конечно! – произнес юноша. – Вам нужна моя помощь?

Не обратив на его слова никакого внимания, Мокси повернулся и, тяжело ступая по половицам, пошел в дом.

Вновь подул ветерок и принялся играть сложенным листком бумаги. Посланец схватил телеграмму и прочитал:

Джеймсу Мокси:

Кэрол Эверс умерла тчк.

Говорила что-то про свои состояния тчк.

Красива в смерти, как была красива при жизни тчк.

Похороны через два дня тчк.

Хэрроуз тчк.

Как я понимаю, вы знали ее тчк.

Фарра Дэрроу.

Едва дочитав до конца имя пославшего телеграмму, посланец краем глаза увидел красную рубашку хозяина дома – тот уже стоял перед ним.

– Простите, мистер Мокси, но я…

Но Мокси уже протягивал ему новый сложенный лист бумаги:

– Отправить по указанному адресу.

Посланец посмотрел на бумагу, потом на Мокси, вновь на бумагу, и только теперь до него начало доходить, что Мокси передал ему ответ на привезенную телеграмму.

– Ты прочитал, так?

Посланец едва не потерял сознание от страха.

– Нет… это… это ветер.

– Там сказано – два дня. Считать нужно с сегодняшнего дня или со вчерашнего?

– Нет, сэр! То есть да, сэр. С сегодняшнего.

Мокси склонился к нему. Лицо его было крайне серьезно.

– Ты уверен? – спросил он.

– Да, сэр. ДА! Телеграмма пришла ровно…

Мокси вновь вернулся в дом, после чего вновь вышел, уже с зеленым мешком.

– Вы уезжаете, мистер Мокси? – спросил посланец.

Тот не ответил.

…Говорила что-то про состояния…

– Может, нам по пути? – робко предположил посланец.

Мокси вновь исчез в глубине дома.

– Мне совсем не хотелось вас расстраивать! – воскликнул посланец. – Черт побери! И не собирался.

Но что бы ни говорил юноша, Мокси не слышал его взволнованных речей; умом своим он был слишком далеко, в далеком, двадцатилетней давности прошлом, когда он и Кэрол еще не находились под грузом воспоминаний, когда они вовсе не имели их. Как ни болело у него на душе, но Мокси вновь оказался в том самом времени, рядом с Кэрол: вот они идут через белую зиму, каштановые волосы Кэрол уложены пучком на затылке, мило приоткрытый рот демонстрирует белоснежные зубы, а сама улыбка говорит об остром уме, который в те дни более всего был озабочен тем, что доктора говорили об ее ухудшающемся состоянии.

Мокси вышел из дома. Миновав колодец, пересек двор и оказался у конюшни. Внутри висел целый мешок корма. Мокси склонился над большой кормушкой и принялся насыпать корм, глядя, как та наполняется вровень с краями.

Это было для лошадей, на которых он не поедет.

Два дня, – подумал Мокси. Два дня – достаточный срок!

Мокси вновь пересек двор и оказался у колодца. Наполнил большое ведро и отнес его к конюшне. Действовал почти автоматически – чтобы регулярно, изо дня в день делать то же самое, ум подключать не было необходимости. Потом он открыл ворота конюшни и взял под уздцы лучшую из своих лошадей.

Немолодая, но обладавшая тем, что Мокси было нужно более всего.

Выносливостью.

Мокси провел лошадь вокруг дома, привязал к главному крыльцу и вошел в дом с главного крыльца.

Банка с булавоуской исчезла. Чтобы понять это, не нужно было особо пристально вглядываться. Ясно, ее украл посланец. Маслянистые с виду, сияющие голубые крылья насекомого были в доме единственным цветовым пятном – первым, что бросалось в глаза. Конечно, это он, посланец, прихватил банку в качестве сувенира.

Ворюга!

Мокси прошел в спальню и вновь вышел на крыльцо. В руках его было одеяло и кривой металлический тычок для очистки лошадиных копыт. Взял зеленый мешок и подошел к лошади.

Потертое, но прочное седло было приторочено к стенке крыльца.

Свинский ворюга!

Мокси скатал одеяло и приторочил его к седлу, которое, в свою очередь, взгромоздил на лошадь.

В последний раз зашел в дом.

Чертов свинский ворюга!