Спасти Кэрол

– Это такое состояние, – сказал второй врач. – И оно отличается от обычной комы.

Второй врач знал свое дело лучше первого.

Но Кэрол это было известно. Проблема состояла в том, что она уже находилась в коме и не могла сообщить Джеймсу то, что была должна сообщить.

Когда она очнулась, она это сделала.

– Я как будто умираю, – сказала она. – И это было уже много-много раз. Умираю.

Она лежала на койке в доме врача. Мокси сидел рядом в кресле.

– Как часто это случается? – спросил он.

– Какой-то определенной закономерности здесь нет. Но, когда я в коме, я тебя слышу. Я слышала, как ты вез меня к первому врачу, а теперь – сюда.

– Я очень испугался, Кэрол.

– Я знаю.

Затем к ним присоединился врач.

– В состоянии комы, Кэрол, ваш пульс становится настолько медленным, что я бы и не определил его, если бы не держал на нем палец дольше обычного. Кожа не теряет цвета, но вы не двигаетесь, и дыхание заметить практически невозможно. Я совершенно не виню того, другого доктора за то, что он сказал Джеймсу. Я бы и сам подумал, что вы мертвы.

Кэрол взяла Мокси за руку.

– Мне следовало все тебе рассказать, – проговорила она.

– Почему же не сказала?

– Я боялась тебя напугать.

– …Идемте со мной, – говорила девушка, – я хочу познакомить вас со своей подругой, Кэрол…

Мокси был еще очень молод, но это была не первая таверна в его жизни. Просто здесь было веселее всего.

– Идемте… она там… ее зовут Кэрол… вы ее полюбите…

Мокси стоял возле стены со стаканом в руке, даря всем проходящим мимо искренние улыбки, слушал музыку, льющуюся со сцены. Он выпил достаточно виски, чтобы понимать, что пьян, а потому занервничал, увидев, как ему делает знаки черноволосая девушка.

– Что вы говорите?

Но музыка мешала ей услышать его вопрос, а потому Мокси, показав на себя пальцем, уточнил:

– Вы меня?

– Идемте, – не унималась девушка, – идемте же…

Поправив шляпу, Мокси через толпу двинулся вслед за девушкой. Они пересекли бар и оказались на противоположной стороне зала, где небольшой оркестр играл на гитарах, фортепиано и барабанах, а вокалисты скорее кричали, чем пели. Мокси пролил часть виски себе на рубашку и, когда они подходили к пункту назначения, он отирал рубашку ладонью.

Темноволосая девушка повернулась к Мокси и показала ему на свою подругу, которая стояла у стены – светло-каштановые волосы, красивые умные глаза. Ей, как и всем в зале таверны, было жарко…

– …Никогда, – ответил Мокси, когда она спросила, были ли в его жизни такие поцелуи.

Кэрол улыбнулась. В этом парне присутствовало нечто восхитительно невинное. Он всегда говорил только то, что думал.

– Я рада, что это так, – сказала Кэрол, запустив пальцы в его черную шевелюру. Она снова поцеловала его, и Мокси, повинуясь инстинкту, взял ее лицо в свои ладони и вернул поцелуй. Так они и сидели, а лунный свет лился на них сквозь неплотно прикрытую дверь амбара, все лился и лился…

– …Маме не нравится название «Воющий город», – сказала она. – Она называет его «то место». Но это название меня пугает, потому что оно ближе к правде. То место – это не здесь, это не «это место»…

– …Не волнуйся, – сказала Кэрол, повернувшись к нему. – Ты понравишься Хэтти. Иначе и быть не может.

Снег падал на волосы Кэрол, пока они шли от экипажа к дому ее матери по длинной, покрытой гравием дорожке. Хэтти, сказала Кэрол, была одержима изобретательством. Все время что-то планировала, что-то сооружала.

– У нее на полу в мастерской всевозможные шестеренки, рычаги. Можешь не обращать на них внимания. А можешь и спросить, для чего это все. Тогда она, может быть, расскажет тебе о Ящике.

– О каком ящике?

Кэрол улыбнулась:

– Я же говорю, она постоянно с чем-то возится.

Земля уже подмерзла, хотя воздух, после только что кончившегося снегопада, был достаточно теплым. Мокси, пропуская Кэрол, придерживал ворота и не видел ее матери, смотрящей на них в окно. Когда они добрались до двери, Хэтти открыла ее, и Кэрол представила ей Джеймса Мокси. Они вошли в дом, и Хэтти сказала:

– Занятное сочетание. Джентльмен, с презрением относящийся к правилам и законам. Причем сознательно.

Но своей рабочей комнаты она ему не показала. И попросила Кэрол больше ее об этом не просить…

– Сайлас! – кричал Мокси, грохоча в дверь. – Сайлас! Открой! Она умерла. Кэрол умерла!

Первый раз на глазах Мокси она упала тогда, когда они покупали ей шляпу. Кэрол смотрелась в зеркало, а Мокси говорил ей, что все шляпы на ней хороши одинаково, потому что это было правдой. А она заставляла его примерять дамские шляпы и смеялась, потому что он забавно изображал ее мать. Продавец укоряюще посмотрел на Мокси, поле чего принес новую партию шляп.

Кэрол сказала:

– О, вот отличная шляпа!

После этого она упала…

– …Совсем не так, – ответил Мокси на вопрос Сайласа, который поинтересовался, чувствовал ли тот нечто подобное раньше. – Впереди – целая жизнь, полная тяжкого труда. Любовь – сложная вещь.

– Любовь?

Они сидели позади амбара, прислонившись спинами к его стене.

– Тебе нравится аромат ее духов?

– О, да.

– А ее походка?

Мокси покраснел.

– Еще как!

– Для тебя она столь же мягка, как шерсть ягненка?

– О, да!