Спасти красноармейца Райнова. Книга пятая. Интуит

– Вот вы говорите, что война два года будет идти. Почему такой срок?

– Обновиться командный состав, кто погибнет, кто в плен попадёт, вперёд выйдут не карьеристы, пустые людишки, а молодые и борзые. Поменяется устав, многое изменится в армии, тогда и двинут. Сорок второй будет иметь много поражений с нашей стороны, не умеют наши наступать, обороняться-то пока учатся, но наступать не умеют. Московская битва сейчас идёт, я думаю, она закончится нашей победой, откинем немцев от столицы. Надеялся поучаствовать, но сейчас даже не знаю. Время нужно, два года вполне та цифра, что хватит для подготовки. Мы учимся воевать, кроваво, с потерями, но учимся.

Диктору новый лист принесли, до этого тоже приносили, вопрос про два года ожидания оттуда. И он задал следующий. Мы в эфире? Да ладно?

– Вот вы ненавидите комиссаров…

– Минуточку, я такого не говорил. Я описал, каких их вижу, но я не ненавижу. Они мне безразличны. А то что один дивизионный комиссар мне неприятен, так он за это уже получил. Причём тут ненависть? Я их даже уважаю. Не за то, что они натворили, что-что, но политработники, они готовы умереть за свою идею, и это вызывает уважение. Видел старшего политрука. Он боялся, его трясло, но он взял себя в руки, выбрался из окопа и повёл бойцов в атаку. Погиб, конечно, сам бежал в рядом, видел, но то что он преодолел свой страх, вызывает уважение. Или был бой, прорыв в тыл дивизии, и немецкие танки двинули к пушкарям, а на пути медсанбат. Мой взвод как раз последний резерв, бросили на перехват. Я подбил два танка, чешские, лёгкие, у меня трофейное бронебойное ружьё было, как раз патрон заклинило, и пока я с матом пытался выбить гильзу и сдвинуть заклинивший затвор, а бойцы вели огонь по пехоте, один бригадный комиссар совершил подвиг. Он приехал к нам в дивизию из штаба фронта, а тут волоча перебитые ноги, комиссар под удар авиации попал, с ранеными лежал, отобрав у моего бойца связку гранат, пополз наперерез танку. И с этой связкой лёг под гусеницы, подорвал и его и себя. Это вызывает немалое уважение, я сам хочу равняться на подобных людей. Поступок настоящего советского человека. Он спас раненых, последний танк был, четыре бронемашины мой взвод уничтожил, пехоты не было. Кстати, до сих пор не знаю кто это. Может, кто опознает? Политуправление штаба фронта, звание бригадный комиссар, невысокий, коренастый и плотный такой, с родинкой на шее в форме трёхкопеечной монеты. Все приметы, что запомнил. Так что то, что Политуправление вытворяет, это не их вина, они всего лишь исполнители, выполняют приказы. Вина на том кто их отдаёт, но ему ничего не будет, слишком высоко сидит. Скрытый враг, как я подозреваю, помогающий уничтожать руками Политуправления кадровый состав Красной Армии. Помог блестяще, должен сказать. Ещё немного расскажу. Получилось так, что наша дивизия, это ещё в июле было, попала в локальное окружение, шесть суток дрались, пока не вырвались. Причём, пока до наших шли, рыскали дозоры в разные стороны, одним я и командовал, и обнаружил, как рота немецких солдат уничтожила население целой деревни. Загнали всех в большой амбар, дровами и соломой обложили, и подожгли. Мы не успели, уже угли догорали, потом по костям поняли, да и воняло горелым мясо, что произошло. Пленных допросили. А те не ушли, забавлялись с девчатами. У меня взвод, двадцать два бойца, их рота, больше сотни, никто не ушёл, всех уничтожили, а они же пьяные были, пятерых взяли для допроса, а потом пристрелили. Троих девчат спасли, ещё две умерли от насилия. Потом девчат в медсанбат передали. Тогда я отдал приказ ещё бойцам взвода, а когда принял роту и им, немцев в плен не брать, даже если руки поднимут. А после той встречи с дивизионным комиссаром, я вернулся и отменил этот приказ. А цепочка мыслей к этому привела. Немцы издали приказ своим солдатам, комиссаров, сотрудников НКВД и евреев расстреливать на месте. И я начал понимать этот приказ, хотя раньше он меня злил. Впрочем, солдат войск СС не брать в плен, приказ я не отменил. Те ещё звери. Да, уточню, та зондер-команда, которую мы уничтожили у деревни, там только один немец был, командир роты. Немецкая форма, оружие, техника, но это были поляки. Немцы сами заниматься подобным брезгуют, отбросов набирают. Поляки особенно охотно в такие команды идут. Это у них была тринадцатая деревня на счету, к сёлам пока не приступали. Что по команде, то эти земли отойдут Германии, и они очищают их от ненужных жителей, чтобы приехали бюргеры со своими семьями, и заселили эти земли. Вот такие дела. Так что война, это не то, что рисуют в кино, ничего общего. Нам когда крутили фильм про войну, все бойцы смеялись, для них это были юмористические ролики, с настоящим совпадений мало.

– Нашим слушателям интересно…

– А мы что, в эфире? – перебил я того.

– Да, конечно.