Спасти Москву! Мы грянем громкое Ура!

— Война с большевиками абсолютна не нужна, генерал. Незачем вести, ибо мы ее уже выиграли! Да-да, победили, милейший Александр Павлович, не сделав с марта месяца ни одного выстрела и не пролив даже капли крови наших солдат. Я имею в виду совместную с Совдепией условную демаркационную линию.

Михаил Александрович мысленно хмыкнул, глядя на оторопелое лицо военного министра. Тот только часто моргал глазами и чуть потряс головою, будто не поверил тому, что только сейчас услышал.

— Генерал Арчегов абсолютно прав, когда заметил, что большевики сами себя погубят! Нужно только дать им возможность устроить мировую революцию, которая окончательно обессилит Красную армию, обескровит экономику, которая и так пребывает в разрухе, и окончательно восстановит против них все население. У нас задача простая — ждать и терпеть, обустраивать как можно лучше мирную жизнь народа, не ввязываясь в военные авантюры. И тем самым выиграть время и сохранить при этом армию полностью готовой к будущему освободительному походу.

— Вы хотите сказать, ваше величество, — лицо Кутепова раскраснелось за секунду, голос чуть дрогнул, — что все эти соглашения с большевиками, которые заключил…

— Фарс, не больше, чем клочок бумажки, который сами большевики могут порвать в любое время. Так же как и я, впрочем. Но сейчас мы и так все получили — четыре пятых России собраны под моим скипетром. Уже имеем дело с почти единой и неделимой страной, которая станет великой, поверьте мне на слово, генерал, и очень скоро. Раньше, чем можно было бы рассчитывать. И притом что нового собирания русских земель пока никто не заметил. Ни Антанта, ни заклятые враги большевики, ни наши другие явные или тайные недруги.

— А Сибирь, а Закавказье?! Казачьи войска?

Кутепов с оскорбленным недоумением посмотрел на монарха, как бы спрашивая того — «что вы обманываете, ваше величество, зачем вы мне пыль в глаза пускаете».

— Россия стала другой, генерал, совсем другой! И к прошлому возврата нет, никогда уже не будет! Сейчас мы должны самым решительным образом освободиться от всего того, что может привнести гниль в государственный организм, каленым железом отсечь все ненужное и вредное. Мы уже оздоровили армию и флот, избавившись от сановитых бездельников и интриганов. Разве не так, Александр Павлович?

— Не совсем, ваше величество. Но я как военный министр доведу реформирование самыми жесткими методами, как вы мне и повелели! — голос генерала звучал твердо, но глаза продолжали смотреть с немым требованием — «вы так и не ответили на мой вопрос, ваше величество».

— Сейчас правила игры несколько изменились, самодержавия больше не будет. Мы должны учитывать изменения, принесенные революцией и сложившейся политической ситуацией. Австралия и Канада имеют статус доминионов, но это не мешает состоять им в Британской империи. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Так точно, ваше величество!

Лицо генерала прояснилось, и Михаил Александрович уже мягче добавил, с лукавой улыбкой:

— Туркестанские властители давно находятся под протекторатом России, но нам разве мешал их статус? Так что, генерал, можете поверить мне на слово, что нашу державу ждет несравненно лучшее будущее. Так что занимайтесь своим делом, за политику и дипломатию есть кому отвечать. Тем более что у нас война, а мы тут с вами о каких-то отдаленных перспективах рассуждаем!

— Так точно, ваше величество! Виноват!

— Войну с Румынией мы ожидали и заблаговременно приняли меры. К сожалению, нам просто не хватило времени. Не успели начать переброску войск, — император тяжело вздохнул и насупился, сведя у переносицы брови. Ему сейчас очень не хватало своего язвительного, но чрезвычайно предусмотрительного генерал-адъютанта.

— Займемся нашим прямым делом, Александр Павлович! И поверьте, всем скоро будет не до сна! И не только этой ночью…

Бендеры

Над городом властвовала не прежняя, привычная ночная тишина, нет, дыхание войны уже явственно чувствовалось, и от слитных ударов солдатских сапог дребезжали оконные стекла, норовя выпасть из рам.

— Спокойно, Пальма, спокойно…

Генерал Туркул потрепал свою любимицу по холке и тут же отнял руку. Тигровый бульдог глянул на него умными понимающими глазами и застыл. Собака крепко привязалась к Антону Васильевичу, что выкормил ее щенком, и совершенно не боялась стрельбы и взрывов, всегда сопровождая своего хозяина даже в самое горячее пекло.

— Это ведь наш звездный час, милая, — тихо промолвил генерал и резким движением бросил ладонь к козырьку фуражки, приветствуя проходивших мимо него солдат. Собака, словно почувствовав значимость и торжество момента, застыла столбиком рядом.

Об этом генерал мечтал почти три года, и вот в первый освобожденный от румын город вошла его дивизия. Причем, проводя этот импровизированный парад, ясно показывавший жителям, что русская армия теперь не та разложившаяся толпа, бесчинствовавшая здесь в последние смутные дни 1917 года.

Только ради этого стоило жить и воевать…