Спасти нельзя развестись

– Да какие там условия, Оль? Так, маленькое одолжение за возможность управлять холдингом всецело.

– Что Вы имеете ввиду?

Мы с Борисом переглядывались между собой, но так ничего и не понимали.

– Доля акций моей жены и моя тоже перейдет вам с Борисом. Точнее вашему ребенку.

Сердце пропустило удар, а я буквально замерла в той позе, в которой сидела.

Мысли кубарем пронеслись в голове одна за другой, я не успела зацепить хоть одну из них.

Неужели Миролюбов знал? Просто не мог. Выходит, сейчас он требовал от нас с Борисом родить ребенка? Не похоже на него.

Выражение моего лица сейчас, наверное, отражало весь спектр эмоций от ужаса до смятения.

А вот муж почему-то удивлен не был. Я поймала на себе его взгляд и прочла в глазах… просьбу простить?

Да, Борис выглядел не удивленным или растерянным, а именно виноватым. Как будто на его плечах ответственность за просьбу своего отца.

– Григорий Борисович, я все равно не понимаю.

– Сын рассказал, что ты беременна.

Что-то внутри оборвалось.

Наверное, я не изменилась в лице, и даже пульс не стал чаще. Но из меня как будто высосали жизнь, оставив в душе только щемящую пустоту.

До этого момента маленький человечек во мне был защищен моей любовью, заботой, семейной тайной, о которой я не решалась никому рассказывать. А выходит, что муж, вопреки нашей договоренности, выложил всю правду отцу?

– Оля, это останется только между нами. Я бесконечно рад, что наш род продолжится, что у компании будет наследник! Я так рад, что отдам холдинг в ваши руки.

– Я не наследника ношу, а ребенка, – произнесла не своим голосом, от которого внутри даже у меня все леденело. – Ты рассказал ему? Хотя я просила, умоляла! Ты же знаешь как я волнуюсь и как переживаю из-за беременности!

– Он мой отец и будущий дед, он имел право знать.

– Знать о чем? – оттолкнув мужа, который пытался меня обнять, я отошла на несколько шагов, прижавшись спиной к двери. – Он рад нашему ребенку? Да он грезит только семейным бизнесом! Чтобы все это унаследовали Миролюбовы!

– Оля, не говори ерунды! – мужчина схватил меня за руку и шепнул, едва размыкая губы. – Он хотел отдать часть акций той семье, понимаешь? Отдать наш холдинг, впустить сюда чужих людей. А сейчас всем этим будем владеть только мы с тобой и наш ребенок!

– Ребенок тебе что, разменная монета, чтобы заполучить кусок семейного бизнеса?

Я уже не могла сдерживаться и горько плакала, забыв о субординации, о своем внешнем виде.

Было больно и горько, что сейчас еще не родившийся малыш стал просто гирей на весах семейного бизнеса.

– Григорий Борисович, а сын Вам сказал, что ребенок возможно не от него? Подумайте, кому Вы хотите передать свои акции.

Сказав это, я вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.

Внутри не было ни чувств, ни эмоций. Хотелось плакать и бить стены руками, но в одночасье слезы на щеках высохли, а ронять новые я просто не могла.

Мне было обидно за себя. За то, что мое достоинство было растоптано, мое мнение не принято во внимание. Я была как надоедливый фоновый шум, от которого просто абстрагировались, когда это было удобно.

Но сильнее обиды за себя была обида за ребенка, который, еще не родившись, стал разменной монетой.

Я могла многое простить. Даже подобное отношение с собой. Но не с Крохой, которому еще даже нет месяца. За его интересы я была готова перегрызть глотки кому угодно.

– На Советскую, пожалуйста, – сказала я водителю такси, присаживаясь на пассажирское сидение.

Желтая машина сорвалась с места и стремительно стала отдаляться от офисного здания, которое доставляло столько боли моей семье.

На весь день я отключила чувства и эмоции вместе с телефоном.

С холодным рассудком общалась по работе только через электронную почту, закрывала все накопившиеся дела.

Периодически хотелось пожалеть себя, всплакнуть, погладить живот, но я не позволяла себе эмоциям взять верх. К вечеру мне нужен был трезвый ум, чтобы поговорить с Борисом и окончательно разобраться в происходящем.

Муж не писал и не звонил мне весь день. Ни от него, ни от его помощницы не было никаких вестей.

Я даже не думала застать его дома. А, приехав, сильно удивилась, увидев мужа в столовой с детской игрушкой в руках.

– Думаешь, я буду никудышным отцом? – Борис даже не обернулся на меня, но точно почувствовал присутствие рядом.

– Понятия не имею.

– Я всегда думал, что если и стану родителем, то не таким, как мой мама. Он гениальный бизнесмен, отличный руководитель, сильный лидер. Но отец из него не вышел, – я тихо усмехнулась и прошла в столовую, чтобы сесть напротив мужа. – Дедом он, кстати, тоже будет не лучшим.

– Его внук еще не родился, а он почти что подарил ему акций холдинга на несколько миллионов долларов.

– Разве это главное?

Муж поднял на меня виноватый взгляд и несколько долгих секунд смотрел прямо в глаза.

Я ощутила его боль. Она как будто прошла через меня и откликнулась в сердце щемящим чувством.

За сегодняшний день я ни разу не задумалась о том, что чувствовал Борис.