Спасти обязан

Как я и надеялся, в школе мои знания не пригодились. Что-то происходило в мире и стране, испанский язык все меньше изучался, и к окончанию института такого количества преподавателей espanol-а уже не требовалось. С легким сердцем мне и многим другим выдали свободные дипломы, предоставив возможность искать работу самим. Какое-то время пришлось поработать с кубинцами, приезжавшими стажироваться на наши заводы. Хорошие были деньки! Я коверкал кастильское наречие и обретал скорость разговора, когда смысл сказанного постигается только к концу предложения, а фразы завуалированы такими метафорами, что только пьяный их может понять в полной мере. Потом эта малина кончилась из-за глупой ссоры с местным пьяницей-гебешником, который возомнил себя царем и богом всей переводческой братии, работавшей тогда на химкомбинате. Пометался по каким-то конторам и, наконец, приземлился в конструкторском бюро, где изредка переводил скучнейшие технические тексты, а все оставшееся время представительствовал на стройках народного хозяйства или в селе. Тогда интеллигенцию не очень жаловали, припахивали в хвост и в гриву. Я, среди прочего, ухитрился окончить курсы сельских механизаторов и научился водить трактор, комбайн и даже бульдозер. Учился, между прочим, с отрывом от производства. То есть, все это время на работе мне исправно платили инженерский оклад. Тоже хорошо было, спокойно. А главное, никто не мешал заниматься настоящим делом. Правда, однажды на уборке, куда меня загнали в качестве комбайнера, несколько, так сказать, коллег, одурев от многодневных дождей, не позволявших выйти на поля, и дешевого сельповского портвейна пополам с местным самогоном, решили, что веду я себя слишком вызывающе, держусь высокомерно и чересчур размахиваю ногами, уединяясь в пустующем сарае. Они подобрали колья себе по руке и приготовились встречать меня, возвращавшегося из местного клуба, где сбрендивший киномеханик вдруг прокрутил «Легенду о Нараяме». Очень подходящий фильм для восьмидесятилетних старушек и сопливых пацанов, собравшихся в зале. Протрезвевшего на следующее утро носителя в массы мировой киноклассики, рассказывали, отцы тех самых пацанов по-свойски поучили, чтобы знал, что следует показывать, а что нет.

И вот я в одиночестве возвращался на край села, где в большом старом доме жили все прикомандированные. Молодежь, едва закончив школу, стремилась улизнуть в город, так что даже приударить за сельской красоткой не представлялось возможным. Я шел, посматривал на затянутое тучами небо, с которого сыпался мелкий занудливый дождик и думал о чем-то своем. Скорее всего, о возвышенном, у меня тогда наступил период философского отношения к жизни. Этакий романтический путник под звездами.

Вдруг из-за кустов навстречу романтику вылезли пять темных, угрожающе сопящих фигур с дрынами в руках. Риторических вопросов, типа «Мужик, у тебя закурить не найдется?» или «Ты чего по нашей улице шляешься?» они не задавали, а просто, размахивая своим оружием, кинулись на меня. Смешное получилось зрелище, жалко только, что было уже темно и зрителей поблизости не случилось. Гнал я этих налетчиков по всем трем длинным улицам, из которых и состояло, собственно, село. Один бухнулся в грязный утиный прудик, а остальные в конце концов попрятались по окрестным садам. Зашвырнув подальше трофейный кол, я с чистой совестью вернулся в дом прикомандированных.

Агрессоры появились только под утро. Долго совещались, а потом, поскольку и в этот день на поля выезжать было нельзя, отправили гонца в сельпо, и подсев ко мне поближе, предложили выпить мировую. Ну что же, я был не против. Они ведь, в сущности, были ребятами неплохими, только не любили, когда кто-то выпендривается. А мое постоянно ровное отношение ко всему происходящему и ежедневные занятия, да усиленное чтение не воспринимались окружающими иначе, чем выпендреж.

Наконец такая, достаточно беззаботная, жизнь мне надоела. И денег не хватало. Окольными путями я узнал, что, если постараться, то можно со знанием языка поехать подработать в какую-нибудь экзотическую страну. Требовалось, чтобы военкомат сначала послал представление на офицерское звание для меня, а потом организовал направление в соответствующие инстанции офицера-переводчика. С первым пунктом хлопот не было, существовал план по офицерам запаса, который военкомат обязан был выполнять. Я подходил по всем статьям: срочную отслужил, высшее образование имел, здоровьем бог не обидел. И достаточно быстро родился на свет новый лейтенант запаса.

Но вот дальше дело застопорилось. Не хотелось военкому никуда меня отправлять. Может, переводчики с испанского и здесь могли пригодиться. Только — кому? Памятуя о том, что кратчайший путь — прямой, я разыскал адрес приемной министра обороны и так ему и написал: «Дорогой товарищ маршал! Желаю принести пользу своей Родине там, где смогу применить знания иностранных языков». Ну, и тому подобный бред.