Спасти обязан

Потом мне никто не верил, что получилось настолько просто. Солидные офицеры годами бились, чтобы поехать советниками в какую-нибудь развивающуюся страну, давали взятки и использовали все возможные связи. А тут какой-то пацан раз — и маршалу написал! Но как бы там ни было, через месяц меня вызвали в военкомат и укоризненно спросили: «Что же это вы, дорогой товарищ, на нас жалуетесь?» «Да нет, — простодушно ответил я, — не жаловался, просто попросился». «Для нас это все равно жалоба, — сурово сказали мне. — Давайте оформляться».

Так в моей жизни замаячил коренной перелом и никогда уже больше я не был тем простодушным мечтателем, который бродил под дождливым сельским небом.

Можно было рассчитывать, что пошлют обычным военным переводчиком куда-нибудь на Кубу, тем более что опыт общения с кубинцами у меня имелся. Однако в десятом управлении Министерства Обороны думали по-другому. Мои занятия боевыми искусствами не прошли мимо внимания КГБ. Как уж они договорились с ГРУ — не ведаю, ведь эти организации всегда негласно враждовали и весьма ревниво относились к успехам друг друга. Но досье мое попало в военную разведку. А в Москве взялись за меня всерьез. Разумеется, на нелегальную работу никто меня засылать не собирался. Тут нужна была совсем другая подготовка, скрупулезная и длительная. Таких как я использовали на заданиях попроще, под своей фамилией, без всяких явок и легенд. Предстояло ехать в Анголу, работать там переводчиком и попутно заниматься кое-какими посторонними делами.

Иллюзий по поводу нашей великой державы я тогда еще не лишился. Мне предлагали интересную работу в интересном месте да еще с возможностью действительно приносить пользу не только своему кошельку, но и родной стране. Пепел Че постучал в мое сердце, и я легко согласился.

Родители очень переживали, но отец был отставным офицером, участвовал в Великой Отечественной и, гордясь тем, что его сын теперь тоже военный, как мог, успокоил мать. Тем более о беседах в ГРУ мне посоветовали не распространяться. Даже среди близких родственников.

Агентурной работе меня не обучали, но полугодичная подготовка была зверская. На базе под Ярославлем нашу группу натаскивали инструкторы, прошедшие не один вооруженный конфликт. Нас учили выживать и убивать самим. Для этих целей годились все средства и способы. Кроме, естественно, предательства. С предателями в ГРУ не церемонились.

Ориентирование на местности, незаметный подход к месту дислокации противника и такой же незаметный отход, захват пленных и методы их допроса, стрельба из всех видов ручного оружия, вождение любого транспортного средства, включая вертолет и легкий самолет, рукопашный бой с применением холодного оружия и без оного, языки. На португальский особенного упора не делалось. Мне объяснили, что на месте я быстро наберусь активной лексики. Сначала это показалось глупостью, но позже я убедился в правоте преподавателей. Многому учили. В результате из каждого члена группы должен был получиться этакий Джеймс Бонд, каким его изображают в кино, потому что в книгах Флеминга все гораздо прозаичнее и больнее.

В группе кроме меня было еще пять человек — чтобы удобнее тренироваться, разбившись на пары. Строго-настрого запретили интересоваться личностью других. Мы проходили под номерами, без дурацких кличек, как показывают в фильмах о разведшколах. Все ребята спокойные, в достаточной степени тренированные, молчаливые. Из опасения, что в комнатах, где мы жили и залах, где занимались, могут быть скрытые микрофоны и телекамеры, разговоров о личном действительно не велось. Только скупые фразы, необходимые в повседневном общении. Кстати, ни с кем из моей группы я потом ни встречался никогда. Знаю только, что в Анголе их не было.

Наконец тренировки закончились. Мы сдали теоретические и практические экзамены, досрочно получили очередное воинское звание и недельный отпуск. Домой я поехал старшим лейтенантом, но, разумеется, в штатской одежде. Недели было очень мало, мама даже не успела как следует откормить меня, похудевшего и подтянувшегося после безумных тренировок на базе. Отец, помня свою службу, посоветовал не выделяться и точно выполнять приказы — чтобы не могли придраться. То, что я еду в Анголу, секретом не являлось. Я лишь приврал, что буду в столице, в военной миссии, а это совершенно безопасно.

В Москве мне вкатили прививку от желтой лихорадки, по укоренившейся советской привычки переодели в казенный костюм и туфли, выдали толстую пачку подъемных (которую я тут же отправил домой) и посадили на самолет. В сумке лежали документы, пара рубашек, трусы, носки, две бутылки водки, буханка черного хлеба и большая банка селедки. Этими деликатесами сотрудники десятого управления посоветовали запастись обязательно, чтобы преподнести кому-нибудь в Луанде в подарок. Там это — страшный дефицит. А народ тоскует по родной горбушке с селедочным хвостом.