Спасти огонь

Я загуглил имя. Выпало человек двести по имени Роберто Бланко, от никарагуанцев до бразильцев. Примерно половина — лысые толстяки. Тогда я стал сверять их с мамиными школьными фотографиями. И нашел. Шатен, глаза неопределенного цвета, немного щекастый, лицо без всякого выражения. Мама стоит точно над ним и улыбается. Стройная белокурая красавица. На моей памяти она не улыбалась. Ты постепенно отобрал у нее всю радость. На семейных портретах она серьезно глядит в какую-то точку между затвором фотоаппарата и пустотой.

Больше никаких писем и упоминаний о других мужчинах я не нашел. Отношения мамы и Вето, если эти свидания в супермаркете можно назвать отношениями, продлились около года. Последнее письмо довольно бессвязное и написано каким-то затравленным тоном. Кажется, Роберто вручил ей его в супермаркете после их последнего разговора и больше не писал. «Я никогда не думал, что со мной может стрястись нечто подобное. Надеюсь, дорогая, ты поймешь: я не могу оставаться в Мексике. Надвигается ужасающий кризис. Мне нужно как можно скорее перейти границу, а оттуда я напишу, где меня искать. Все не так, как кажется. Когда-нибудь я тебе объясню. На сей раз звезды были к нам неблагосклонны. Точнее, ко мне. Что за злосчастная судьба! Счастье было так близко, и вот! Я не исчезну, мой сахарочек. Мне просто нужно время, чтобы уладить дела с властями. Ты ведь поймешь меня, правда? Я люблю тебя».

Больше писем не было. Принц на белом коне не прискакал за мамой, и она осталась в заточении у своего жестокого похотливого мужа. Даже после того, как она овдовела, Роберто Бланко не явился к ней. Почему он так внезапно пропал — неизвестно. Мошенничество? Убийство? Или мама ему просто наскучила, и он решил, что уводить ее от мужа слишком хлопотно. Или боялся тебя. Я бы хотел узнать, что с ним в итоге сталось. Сам знаешь, для того, кто одержим любопытством, нет ничего хуже незавершенной истории.

Короткорукий повесил трубку, и Машина шваркнул телефон об пол. Он обещался уделать Хосе Куаутемока за полтора месяца, а теперь ждать еще два. «Уговор есть уговор, — сказал капо, — и я уговор исполню, гарантирую. Но чуть попозже». Для Машины это было ни хрена не «чуть». Два месяца — это целая ебучая вечность. Тот, кто жаждет мести, жаждет ее неотложно. Чем скорее, тем лучше. Пословицу, что якобы «месть — это блюдо, которое подают холодным», придумал какой-то мудак, у которого в жилах текла не кровь, а кисель. Уничтожить обидчика тебя толкает как раз кипучая кровь. Даже слышно, как она бурлит. Стоит только подумать о нанесенном уроне, и желание убивать прорывается на поверхность, как пузырьки — тысяча, две, десять. Благоразумнее было бы выждать, но у Машины в жопе засело шило мести, и он лично отправился в столицу, намереваясь внедриться в тамошние криминальные джунгли и найти себе другого сообщника в Восточной, готового завалить Хосе Куаутемока.