Спасти огонь

Правдива ложь того, кто говорит правду. Нельзя обольщаться; ясно одно: никто ничего не знает. Жизнь нас кружит, и у нас от этого кружится голова. А когда голова кружится, мы не знаем, куда податься, и, что самое худшее, оказываемся там, где не должны быть. Те, кто обманывает, знают, что человека обмануть нельзя, как ни обманывай. Потому что в конце концов все познается: даже с какой стороны игуана жует. И так мы и идем по жизни, не говоря другим, что они идут не туда, точнее, туда, куда не идем мы, хоть и хотим туда, а идут другие. Ничего нет хуже, чем оказаться там, где ты сам не знал, что ты там есть. Крутишься, крутишься, а потом оказывается, ты и с места не сдвинулся. Поэтому бегать и искать никуда не надо. Лучше стоять спокойно — так начинаешь различать. Если поднимаешься с места и идешь, обязательно на что-нибудь напорешься. А если заблудишься, не спрашивай, потому что остальные не будут знать, где ты заблудился. Твое место — это твое место, и ничто не в силах этого изменить. Даже если тебе кажется иначе. Потому что твое место — это, а не другое.

И это единственное, что ты должен понять.

Кармело Сантос Агирре

Заключенный 467289-0

Мера наказания: двадцать восемь лет лишения свободы за убийство, совершенное при отягчающих обстоятельствах

По дороге никто не разговаривал. Мы ехали по Истапалапе и молча смотрели в окна. Бездомные собаки, явно недоедающие молодые люди, женщины в очереди в тортильерию, механики, копающиеся под капотами. Интересно, как Тереса видит мирок Истапалапы — наверняка очень похожий на тот, из которого происходит она сама, — из-за бронированного стекла? И наоборот: что бы подумала она, увидев такую процессию, как наша, в своем квартале?

Улицы вокруг тюрьмы были перекрыты. Дорожные полицейские заворачивали машины. Хаос. «Думаю, дальше не получится», сказал Родриго и опустил стекло переброситься парой слов с постовым. «Нельзя, молодой человек». Родриго вытащил какие-то корочки и показал ему. Тот взял, изучил и отнес высшему по званию. Вместе они еще поизучали документ, а потом отогнали патрульную машину, перекрывавшую дорогу. Полицейский вернул корочки Родриго: «Там дела плохи, молодой человек. Осторожнее».

Мы поехали вперед. На улицах никого. Докатились до оцепления спецназа. Все выглядело совершенно не так, как накануне. Протестующих было совсем мало. Теория Родриго о согнанных массах начинала походить на правду. Напряжение чувствовалось, но никакого насилия, как вчера, не происходило.

Рокко вылез выяснить обстановку. Он направился вдоль вереницы спецназовцев к вроде бы главному. Побеседовал с ним и вернулся. «Сеньора, капитан полицейского отряда особого назначения советует не приближаться к тюрьме. Говорит, в данный момент ведутся переговоры с вожаками бунтующих, но обстановка в любой момент может накалиться». Мы с Тересой переглянулись. Мы не уйдем, пока не узнаем, что с нашими любимыми — хоть она и не знает, что мой любимый тоже в этой тюрьме. «Можете подойти со мной к нему?» — попросила я Рокко. «Как скажете, сеньора».