Спасти огонь

И еще надо было решить, убирать Галисию или нет. Начал он с Лапчатого, потому что после Галисии на него набросятся и федералы, и военные, и морпехи. Порешить начальника полиции — это не шутка. Это серьезная тема. Он спросил себя, стоит ли наваливать еще один груз себе на плечи. С другой стороны, тонюсенький голос совести взывал к нему и велел действовать. Да, Машина, дон Хоакин, «Киносы», «Самые Другие», словом, все они — отборное отребье. Ядовитые змеи нашего общества. Кому вообще не насрать, жив нарко или мертв? Уродом больше, уродом меньше, разве только родственники всплакнут. А так какой обычный гражданин, что работает свои восемь часов, платит налоги, мечтает вырастить детей и завести собаку, которая будет радостно облизывать ему лицо, встречая с работы, интересуется жизнью и смертью нарко? Но Хосе Куаутемок интересовался. Человек есть человек, и все тут. Машина, кем бы он там ни трудился, — верный товарищ. Дон Хоакин оплатил Хосе Куаутемоку лечение и взамен ничего не просил, хотя казалось, будто очень даже просит. Нарко — народ нелицемерный. Да, бизнес они ведут по-своему, и он у них связан с убийствами, взятками, угрозами, слежкой. Ну так они этого и не скрывают. Сами скрываются, а дел своих не скрывают. Честно заявляют, чего хотят и как именно. И цену платят высокую: с самого начала они точно знают, что рано или поздно их завалят. Хреново знать, что жребий твой брошен. Нарко не прикидываются, они согласны, что они бандиты и сволочи.

А Галисия, наоборот, мерзкий стервятник. Ему платят за то, чтобы он защищал народ, а он над народом измывается, да еще как. От покойников кормится, козлина. Дракула-Сракула недоделанный. Такую плесень нужно стирать с лица земли, и поэтому Хосе Куаутемок взял на себя задачу выписать Галисии пропуск на кладбище.

Для поездки мы арендовали школьный автобус. Пройти контроль нам полагалось в три часа, закончить выступление — к семи, а встретились мы в «Танцедеях» в час дня. Хулиан и Педро напомнили правила. С собой удостоверение личности. Никаких часов, колец, цепочек, кулонов, сережек. Никаких пластиковых карт, наличными не больше трехсот песо, и, само собой, никаких марихуаны, кокаина, кристалла или сигарет. Хулиан посоветовал женщинам не смотреть в глаза заключенным. Это может быть расценено как попытка заигрывания, а потом расхлебывай последствия. Альберто примерно описал зал, где нам предстояло выступать, и ответил на кое-какие технические вопросы.

Без четверти два мы сели в автобус. За нами ехали три внедорожника с телохранителями, которых предоставил Педро. Все вместе походило на президентский кортеж. Остановились на заправке. Некоторые танцовщицы хотели сходить в уборную, чтобы не пришлось пользоваться унитазами, залитыми мочой зэков. Альберто, вообще-то, говорил, что нам выделили несколько помещений в качестве гримерных и там есть чистые туалеты, но многие предпочли все-таки не рисковать. Пока они толклись в очереди в крошечную уборную — не исключено, что не менее или даже более замызганную, чем тюремные, — Хулиан в соседнем «Оксо» накупил орешков, чипсов и шоколадок для бывших сокамерников. Я осталась наедине с Педро. «Нервничаешь?» — спросил он. «Не без этого». — «Знаешь, я думаю, ты там сегодня познакомишься с одним мужчиной, который тебе очень понравится», — сказал он. «Да? А тебе он нравится?» — «Да, еще как, но думаю, это больше твой тип». — «А какой мой тип?» Педро озорно улыбнулся: «Ну вот как я, только мачо». Мы рассмеялись. «Я тебе его показывать не буду, сама поймешь, кто это».

Мы могли опоздать. Педро забеспокоился. Тюремное начальство оставило точные указания: ровно в три ноль-ноль мы должны быть на входе. Запустить в тюрьму двадцать пять человек, считая всех танцоров и техперсонал, — процедура долгая и сложная. Педро опасался, что, если мы опоздаем на десять минут, представление отменят или перенесут на неопределенный срок. Мы поторопили народ и отправились дальше.

По мере приближения к Восточной тюрьме я замечала, как мир вокруг меняется. Район Истапалапа был для меня и людей моего круга чем-то вроде территории команчей, местом, куда такие, как мы, забредать не должны. Из всех щелей сквозило бедностью. Почти везде над домами колючая проволока, кругом вонючие лужи, своры бродячих собак, битые машины, разросшаяся трава на разделительных полосах, высохшие деревца, размалеванные металлические жалюзи закрытых заведений, на углах смуглые мускулистые мужики сосут пиво из литровых бутылок — преамбула к тому, что нам предстоит. От одного вида этих улиц мне стало страшно. Педро заметил и постучал кулаком по стеклу. «Бронированное, — сказал он и махнул на едущие за нами машины, — а они тоже не дадут нас никому в обиду». Они — значит охранники. Всего шестнадцать человек в трех машинах и автобусе. Стажировались у мосса-довцев, все специалисты по боевым искусствам и тактикам безопасности, так что волноваться не о чем.