Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

— В Первой Градской, на втором этаже.

И Бородин передал полковнику конверт, а тот ему документы.

— Хорошо бы расписку написать, — пряча бумаги в карман, произнес Бородин.

— Какую еще расписку? — нахмурил брови Лозовой.

— О том, что это последняя сумма, которую вы с меня затребуете.

— А кто вам сказал, что она последняя? — с ехидной усмешкой на устах, спросил полковник. — Я же вам сказал, что ваша судьба в моих руках, поэтому вы мне еще понадобитесь, причем неоднократно. За то, что вы спали с моей женой, вам придется долго расплачиваться. Как говорится, за удовольствие надо платить.

— Деньги будете пересчитывать — я собирал их в спешке? — спросил внезапно Бородин, отводя взгляд в сторону.

— Конечно, буду, — твердо заявил полковник и, развернув конверт, заглянул внутрь.

Там, действительно, лежали деньги — сотенные купюры. И полковник, вытащив первую пачку на свет, начал медленно их пересчитывать. При этом он, будто заправский бухгалтер, а вовсе не армейский полковник, периодически слюнявил кончики пальцев, берясь за купюры, которые в некоторых местах слиплись. Полковнику было невдомек, что слиплись они вовсе не случайно. И вот, когда он дошел ровно до середины пачки, острая боль пронзила его грудь в области сердца.

— Что за черт! — выругался Лозовой, схватившись рукой за больное место.

И в этот миг он встретился взглядом с Бородиным и… все понял. В ответном взгляде он увидел такое, что заставило его содрогнуться. Он выронил деньги из рук вместе с конвертом и стал пятиться в сторону пруда, с трудом перебирая ногами. Острая боль продолжала терзать его сердце, которое стало биться с такой интенсивностью и силой, будто хотело вырваться из груди.

— Что со мной? — выпучив глаза, спросил полковник, пытаясь дотянуться до ворота рубашки, чтобы рвануть ее изо всех сил.

— Ничего странного — вы умираете, — спокойно ответил Бородин. — У вас еще примерно полминуты. Не надо было трогать Кристину. И меня тоже не надо было.

Спустя несколько секунд полковник, наконец, дошел до кромки берега и, задрав голову к вечернему небу, рухнул в воду. Еще мгновение, и его тело скрылось под водой, оставив на ней лишь большие круги. Бородин поднял с земли конверт с деньгами, сунул его в карман и не спеша направился к выходу из парка. Он шел и мысленно представлял себе, как завтра утром тело полковника найдут прохожие, а врачи, которые будут обследовать тело в морге, установят причину смерти: инфаркт. Обычное дело в этом подлунном мире.

14 июля 1983 года, четверг. Ташкент, административное здание у стадиона «Пахтакор»

— Я же просил тебя прийти одного, — обратился к отцу Баграт, отступая на несколько шагов назад.

— От моего заместителя у меня секретов нет, — ответил Габрилянов-старший.

— Зато у него от тебя есть, — сообщил отцу сын. — Ты лучше спроси у него, зачем он гоняется за ценной коллекцией японских окимоно.

— Какой еще коллекцией — о чем ты? — с недоумением глядя на отпрыска, спросил родитель.

— Вот об этом, — и Баграт достал из брючного кармана статуэтку «черепахи». — Это вещица принадлежала Максумову, а твой заместитель ее у него отнял, а теперь пытается разузнать у ни в чем не повинного человека, где находится вся коллекция.

— Это правда? — взглянул Габрилянов на Жарова.

— Я сейчас все объясню, — выдержав взгляд начальника, спокойно ответил Жаров. — На эту коллекцию поступил запрос из Москвы от наших смежников из Первого главка. И твой сын нарисовался здесь совсем некстати.

— Что ты хочешь этим сказать? — напрягся Габрилянов.

— То, что он должен вернуть статуэтку и помочь нам узнать у Максумова, где находятся остальные.

— Нам — это кому? — продолжал вопрошать Габрилянов.

— Мне, тебе и нашим смежникам.

— Не буду я вам помогать, — решительно заявил Баграт. — Вы занимаетесь здесь темными делами и хотите меня туда втянуть?

— Ты и так уже залез в них по самую макушку, — бросая косой взгляд на юношу, объявил Жаров.

— А ведь мой сын прав — дело-то и в самом деле темное, — объявил внезапно Габрилянов.

Не ожидавший услышать подобное от своего начальника, Жаров с недоумением уставился на Габрилянова, после чего произнес:

— Я думал, что ты будешь на моей стороне, Аркадий. Коллекция нужна для оперативных нужд Первого главка.

— А мне сдается, что она больше нужна тебе, — продолжая буравить своего зама недобрым взглядом, произнес Габрилянов.

— Я тебя не понимаю, Аркадий, — развел руками Жаров. — Мы с тобой знакомы не один год и всегда находили общий язык. Я понимаю, что Баграт твой сын, но он вечно попадает в мутные истории. Вот и теперь, не успев приехать в Ташкент, уже успел здорово напортачить. И вместо того, чтобы вразумить его, ты идешь у него на поводу.

— Он все-таки мой сын, каким бы он ни был, — резонно заметил Габрилянов. — А что касается тебя, Алексей, то в последнее время я заметил, что ты ведешь двойную игру.

— Что ты хочешь этим сказать, Аркадий?

— Если эта коллекция нужна нашим смежникам из Первого главка, то почему они вышли на тебя, а не на меня — твоего начальника?