Спасти(сь) (от) дракона

Раскрыла скрипнувшие ставни и вгляделась в уже спящее поселение. Непроглядную тьму разгоняли лишь чадящие факелы — их вонь долетала до нас с порывами ветерка.

Я подошел к моей ягодке и положил ладони на ее плечи. Такая миниатюрная, словно выточенная из драгоценного камня статуэтка! Даже не верится, что в этой хрупкой красавице таится столь мощная магия.

Найяна вздрогнула.

— Не бойся, я не обижу тебя, — прошептал ей.

— Я не боюсь, — шепнула в ответ, развернувшись.

Руки погладили мою грудь, взлетели вверх и обвили шею. Она прижалась ко мне, заглянула в глаза, улыбаясь. Я со стоном прижал эту почти невесомую малышку к себе, сцеловывая нежную улыбку со сладких уст. Кровь забурлила, будто в вены залили лаву. Я с ума схожу от нее! А ведь мне даже мечтать о ней — недозволительная роскошь!

— Ягодка моя, — прошептал, тяжело дыша.

Даже губы болят, стонут, умоляют продолжить поцелуй!

— Что? — донесся тихий ответ.

Прижавшись щекой к груди, она еще сильнее взвела мое желание. Да как же так можно! Сжал зубы, рискуя стереть их в порошок. Втянул воздух, с трудом удерживая себя на краю бездны. Нельзя, нельзя, нельзя!

— Найяна, так нельзя, — боль словами сорвалась с прокушенного языка.

— Почему? — бесхитростно заглянула в мое лицо.

— Потому что… — нервно сглотнул, утопая в ее золотых глазах.

Хоть одну мысль поймать бы за хвост!

— Потому что это девушка должна опасаться, что ее соблазнят. А у нас искусительница ты.

— Искусительница? Вряд ли. Кусь я уже пробовала, — она усмехнулась. — Твою броню не прокусить.

Ошибаешься, девочка! Твои взгляды, полные неосознанных признаний, кусают в самое сердце!

— Мне попался зачерствевший дракон, — пошутила она и со вздохом развернулась ко мне спиной.

Распахнула нижние ставни и вышла на небольшой балкончик. Я последовал за ней, как привязанный. Найяна погладила вьюнок, который вился по стене. Это заставило мое сердце сжаться. Она любит все живое, сочувствует ему, бережет, являясь созидательницей, в то время как большинство стремится лишь присвоить, обладать, поглотить, даже если в результате желанному объекту грозит уничтожение.

Вьюнок вдруг встрепенулся и заскользил вниз по стене — будто кто-то внизу дернул за него, как за веревку. Через секунду стало ясно, кто. Сначала на перила лег длинный черный коготь длиной в три человеческих ладони, не меньше. А потом показалась мохнатая лапа.

— Найяна, назад! — я рванул девушку за руку, успев буквально в последний момент.

Коготь со свистом разрезал воздух — ровно в том месте, где она только что стояла!

Глава 28 Твари

Недовольный стрекот наполнил воздух режущими слух звуками. На балкон запрыгнула черная тварь с алыми глазами. Похожая на огромную блоху — только размером с лошадь, она покачалась на длинных лапах, стреляя во все стороны маленькими глазами.

— В комнату, живо! — крикнул я, выхватив меч и начав пятиться.

Стрекот повторился, а тварь, не желая упускать добычу, вытянула вперед лапы с острыми когтями на концах и со скрежетом провела одной по другой. Взмах меча и…

Рано обрадовался, гадина успела отскочить назад, взвившись в воздух. Но нам с моей ягодкой как раз хватило этого времени, чтобы вбежать в комнату и захлопнуть деревянные ставни.

Поняв, что люди ускользнули, тварь испустила от разочарования протяжный вопль и так вдарила по ставням, что те заходили ходуном. Да, они недолго продержатся против такого монстра!

— Мансур! — вскрикнула моя ягодка.

Я резко обернулся. Прямо на моих глазах дверь рухнула плашмя, и в спальню начал протискиваться собрат гадины, которая продолжала бушевать на балконе, разнося все в щепки. Брат к нам лез явно старший, потому что был раза в два крупнее. Из-за этого и застрял в дверном проеме, взвыв от обиды.

— Наверх! — бросил я, ногой выбив окно в стене рядом с кроватью.

Подчистив подоконник от осколков, я схватил Найяну за талию и подсадил на него. Сам тут же забрался следом. Мы выбрались на крышу. Вдали, где чернота ночи уходила за темно-синий небосвод, пульсировало мертвенно-голубое свечение.

— Это Прореха? — догадалась моя ягодка.

— Она самая, — тихо ответил, не в силах отвести взгляд от розовых прожилок, которые дрожанием пробегали по сиянию разрыва в ткани бытия.

Мотнул головой, сбрасывая морок, не до того сейчас, всмотрелся в поселение. Жители уже всполошились. Истерично заголосил, как при пожаре, набат. Из приземистых домиков наружу один за другим выскакивали мужчины, кто с пиками в руках, кто с дубинками, кто попросту с рогатиной. И все с факелами, огни которых заметались по улицам.

Женщины с детьми забирались на крыши. Тенями пробегающие между домов твари косили мужчин одного за другим. Не время они выбрали для открытого боя! Быть сейчас одному в темноте, ничего не видя дальше света факела, равносильно смертному приговору.