Спасти СССР. Адаптация

– Вот! Почерк там высоковыработанный, а это значит, что пишет человек регулярно и в немалых объемах. Так что скорее всего за квартал флакон уходит. – Криминалист победно поглядел на Минцева поверх очков и выложил: – Я тут вспомнил байку – мой учитель рассказывал. Якобы в тридцать четвертом году на семнадцатом съезде партии каждому делегату в чернильницу на его месте были налиты чернила с индивидуальным составом присадок. А после голосования по результатам экспертизы бюллетеней выявили тех, кто проголосовал против Сталина. Смотрите, Жора, а что, если попробовать сделать такие специальные партии чернил для Ленинграда и, заменив ими обычные, реализовывать в привязке к строго определенным кустам продаж, а?

Минцев, просекший идею в зародыше, восхищенно цокнул языком:

– Конгениально, Лазарь Соломонович! Определенно – конгениально! А над составом наш отдел технического обеспечения поколдует, им такое задание на один зуб.

– Да. И вот что еще важно при такой методике – подтверждение. Смотрите, как только появится первое письмо с мечеными чернилами, надо сразу заменить все партии на новые, с ранее не использовавшимися вариантами рецептур. И если потом придет письмо, написанное уже одним из этих новых вариантов, а купят его все в том же кусте торговли, то можно считать, что мы нашли район проживания или работы интересанта.

– Золотой вы наш! Да, Лазарь Соломонович! – соловьем разлился Жора. – Все, с меня кус сала, того, помните, что на майские у вас хорошо пошло?

– Молодой человек, – огорченно всплеснул руками бегемотик. – Какое сало? Да что вы такое говорите!

– Ах да, да… – Жора дурашливо постучал себя по лбу. – Совсем же ж забыл! Да, точно, вы ж тогда назвали его белой рыбой! Такая отваренная моей бабушкой в луковой шелухе и фаршированная чесночком, угу. Из морозилки. Мы ее еще такими тоненькими стружечками резали и на черный хлеб. И под водочку…

– Вот ты где! – Ворвавшийся в комнату распаренный майор-сослуживец прервал подтрунивание. – Руки в ноги и бегом! От Ю Вэ три раза уже тебе звонили. Давай дуй в первый двор, куда-то едешь.

Минцев подхватился, торопливо кивнул Лазарю Соломоновичу и перешел на бег.

Андропов появился во внутреннем дворике буквально через две минуты после зарозовевшегося Жоры и, махнув рукой на приветствие, торопливо полез в салон:

– Садись, опаздываем на рандеву с Дмитрием Федоровичем. Он нас через двадцать минут на Минском шоссе ждет. Обещал экскурсию.

Машина выскочила из распахнувшихся ворот и понеслась в сторону Арбата. Сразу за кольцевой, у тихой деревянной Немчиновки, на обочине Минского шоссе их поджидали три черные «Волги». Увеличившийся вдвое кортеж понесся дальше.

Ехали недолго. У Голицыно свернули направо, проехали через пару КПП и высадились у новенького и совершенно непритязательного трехэтажного строения, похожего скорее на районную больницу, чем на секретный объект Министерства обороны.

Встречали два генерала, один из которых был знаком по фотографиям всей стране.

– Товарищ Маршал Советского Союза! – пророкотал, вскидывая руку к выгнутой до эпатажного состояния фуражке, моложавый генерал-лейтенант.

Дмитрий Федорович Устинов шагнул навстречу и протянул руку:

– Добрый день, Николай Федорович. И вам добрый день, Герман Степанович.

Повернулся к стоящему чуть позади Андропову и представил подчиненных:

– Начальник Центра командно-измерительных комплексов искусственных спутников Земли и космических объектов генерал-лейтенант Шлыков Николай Федорович. Ну а Герман Степанович, – он указал на Титова, – зам по управлению космическими аппаратами военного назначения.

Андропов представил Жору, придав ему тем самым статус не просто сопровождающего, а полноправного участника встречи:

– Георгий Минцев. Товарищ подполковник разрабатывает планы применения сил и средств Управления диверсионной разведки на особый период… И осуществляет оперативное руководство еще одной специальной группой. Как раз по этой линии, Дмитрий Федорович, добыли, в частности, информацию по вашему камчатскому кабелю. Ну и сегодняшняя тема тоже от него.

Устинов помрачнел:

– Я бы, конечно, заложил там донные мины. Пускай бы, к чертовой матери, полетали, когда сунутся снимать записи. Слухачи…

– Да ладно. – Андропов примиряюще махнул рукой. – Мы им через этот канал теперь столько дезы накачаем. У меня служба активных операций с красными глазами ходит, работают без выходных. А поставите вы те мины… Ну станет у США на одну подводную лодку на Гавайях меньше – сильно тебе полегчает?

– Да согласился я с тобой, Юрий Владимирович, согласился. – Устинов покатал желваки и продолжил: – Ладно… Вот, – обвел он рукой, – объект четыреста тринадцать: наш космос, наши глаза и уши. Пойдемте похвастаюсь, такое мало кто видел.

В большом зале на втором этаже Устинов повернулся к Титову:

– Герман Степанович, покажите нам «Легенду» в работе.

Титов, космонавт-два, уверенно прошел к пульту и, сев в кресло, пощелкал тумблерами. Засветился большой кинескоп, прорисовалась, набирая резкость, какая-то картинка. Затем она, повинуясь воле оператора, поплыла вверх-вправо.