Спасти СССР. Часть 2

Секретарем по идеологии сейчас был назначен Евгений Тяжельников, выходец из комсомола. Причем пока - только и.о. Все понимали легковесность такого назначения и понимали, что идеология у нового генерального не в чести. Все теперь... в свое время, Фуше, министр внутренних дел Франции ответил молодому тогда еще Первому консулу Бонапарту: месье, люди за ту власть при которой едят. Вот судя по всему Горбачев и решил заменить идеологию сытостью - об этом свидетельствовали лихорадочные действия по наполнению прилавков, раздача земли при том, что в Правде или в "элитарном" журнале коммунист не была до сих пор опубликована ни одна статья за его авторством на идеологические темы. Понятно, что такие статьи пишет не генеральный - а соответствующие люди в отделе - но она, конечно же, одобряется генеральным и задает соответствующий тон его правлению. Тысячи и десятки тысяч парторгов должны ведь знать, в каком направлении вести идеологическую работу в массах! А тут - ничего. Молчание генерального сильно настораживало в сочетании с его действиями, от которых тянуло НЭПом и начатой борьбой с коррупцией.

Чиновничество почувствовало опасность.

Особенно сильно эта опасность проявилась на юге - Алиев приказал через МВД и КГБ собрать списки детей и родственников всего партийного и облисполкомовского аппаратов - где они учатся, где работают, каковы родственные связи. Все знали, что за этим последует - запрет семейственности, то есть сыну прокурора запрещено поступать на юридический. Только что по "голубиной почте" пришла информация, что во время заседания бюро ЦК компартии Грузии Алиев предупредил, что кого поймают на взяточничестве или антипартийных поступках - ответит не только он, но и все его родственники. Исключат из партии, уволят с работы, детям и внукам запретят получать высшее образование - пусть дворниками работают. Это уже тридцать седьмой какой-то.

На самом деле - тут я намеревался со временем поправить Гейдара - злой полицейский и добрый полицейский, это все еще работало, и мудрости Макиавелли никто не отменял. Был у этого у всего и еще один смысл - запретить надо было, но без озверения, чтобы те дети и внуки какие не могли бы поступить в своей республике - могли бы поступить в московские, ленинградские, свердловские, казанские и прочие ВУЗы. Таким образом, я пытался разомкнуть националистическую обособленность республиканских элит - если она еще не приобрела националистического окраса, то вот-вот приобретет, а там и до сепаратизма недалеко. Нельзя допускать, чтобы элиты превращали республики в свои вотчины и надо ломать, исподволь, но ломать большевистские схемы коренизации. Не должно быть титульных наций, но должен быть советский народ. А добиться этого можно, в том числе и делая космополитическую (в рамках Союза) конечно молодую элиту, которая училась в центре, для которой русский действительно родной и для которой Москва и Ленинград родной дом.

- Нездоровая обстановка, нездоровая. И что ты предлагаешь, Владимир Васильевич.

Щербицкому тяжело было это произнести. Он вспомнил, как принимал генерального в Киеве. Но... все это сиюминутно, а настоящее - система. Система, которой он вскормлен, которой он всем обязан. Громадная бюрократическая машина, которой он был обязан всем - ждала от него действий. Не дождется - сожрет. И на его место встанет другой.

- Надо менять первого, я считаю - сказал он

Слово было сказано. А оно не воробей.

- Ты один так думаешь?

- Романов со мной. И его люди.

- Романов... - Кунаев задумался - не верю я ему.

- Почему?

- Как бы хуже с ним не было.

- На генерального он предлагает меня. Григорий Васильевич...

Щербицкий понимал, что это самый опасный момент разговора. Если Кунаев в мыслях рассчитывает сам - то он этого конечно сейчас не скажет. Но потом предаст. Это ему только в плюс - уберет опасных соперников.

Но Кунаев просто кивнул

- А Романов что?

- Ему надо статус союзной республики для Ленинграда

Кунаев присвистнул

- Широко шагает.

- Тебе я предлагаю предсовмина.