Спасти СССР. Манифестация II (СИ)

- Итак, - я обернулся к Кузе и объявил: - Наказание. Но для начала: ты признаешь моё право тебя наказать?

В карих её глазах запрыгали жизнерадостные чёртики. Потом она скромно опустила ресницы, сложила руки на переднике и спросила жалобно подрагивающим голоском:

- Будешь дрючить?

- Наташа, - сказал я задушевно, - могу и не дрючить. Просто расходимся - и всё.

Она сразу посерьёзнела.

- Нет, Соколов, - Кузя задумчиво покачала головой, а потом с вызовом уставилась мне прямо в зрачки, - так не пойдёт. Я же обещала, что ты у меня взрыднёшь. Так что дрючь.

- Хорошо, - я помолчал для вескости, а потом огласил следующий заготовленный вопрос: - Что наказание должно быть серьёзным, согласна?

- Согласна, - она посмотрела на меня с интересом и вдруг звонко захохотала, - что, неужели действительно дрючить собрался?

- Тьфу ты! - воскликнул я в сердцах, - да далось тебе это «дрюченье»!

- Далось, - Кузя зловредно сощурилась куда-то вдаль, - я ей это ещё припомню...

- Эй-эй! - я, помня о недавнем, сразу не на шутку встревожился, - только без членовредительств! Помнишь, ты мне обещала?

- Я, Соколов, всё, что обещаю - помню, - отрезала она, - ты, главное, своё не забудь.

- Я важное не забываю, - быстро парировал я.

- А я - важное? - тут же выстрелила она вопросом.

На такое сразу отвечать было нельзя. Несколько секунд я честно заглядывал в себя, всё более и более удивляясь найденному там. Когда застывшая на губах у Наташи улыбка стала совсем уже напряжённой, я остановился на педагогически выверенном ответе:

- Пока - не на самом верху списка, - и примиряюще развёл руками.

Кузя задумчиво заправила за ухо свалившуюся на глаза прядь, потом кивнула:

- Нормально, - и решительно повторила, словно убеждая саму себя: - Для начала - нормально.

Я поторопился вернуть разговор в задуманное русло:

- Хорошо... Ты сейчас работаешь?

Она пару раз недоуменно моргнула.

- Нет... Пока нет - летом пойду. Если... - тут она ощутимо замялась, и щеки её начало заливать алым, - если опять что-то интересного не подвернётся...

Я уткнулся взглядом в пол. Сначала стало очень стыдно, потом волной пришла злость - злость на себя прежнего. Да и мне-теперешнему тоже досталось.

- Что? - Наташа вдруг обнаружилась на полшага ближе, - не то сказала? Забудь.

- Нет, - я с печалью качнул головой, - нет, всё нормально. Это у меня проблема, - я легонько постучал парой согнутых пальцев по виску. Помялся, ища формулировку, потом посмотрел ей в лицо и отчеканил: - Обещаю подумать.

- Спасибо... - пробормотала она куда-то в сторону, а потом криво усмехнулась и как-то неуверенно взмахнула руками вбок, словно собиралась было взлететь и вдруг передумала, - ну, Дюш, давай, вот теперь - дрючь.

- Кузя, - сказал я проникновенно, - если я ненароком тебя задену, например, как Тыблоко в этот раз, ты только дай знать: мне извиниться не сложно. Не надо доводить до женской мсти.

- Страшно? - выдохнула она набранный воздух и польщённо заулыбалась.

- Да не то слово: аж жуть... - чистосердечно признался я и перешёл на деловой тон: - Ладно, шутки в сторону: ближайший месяц сразу после школы будешь по часу заниматься физкультурой. Мелкая уже бегает со мной, комплекс упражнений я ей тоже начал ставить - присовокупим и тебя. Сегодня и начнём, благо физра была, и форма с нами.

Глаза у Кузи округлились, взгляд заметался по моему лицу в надежде на розыгрыш.

- Ты не шутишь... - заключила она потом упавшим голосом. - Соколов! Да как тебе в голову-то такое могло прийти?!

- Ты с нами не бегала.

- Дура я, что ли? - бурно возмутилась она. - Из тёплого спальника да на мороз?

- Ну, вот... Глядишь, и полюбишь это дело, да так, что за уши будет не оторвать.

Кузя помолчала, потом заметила с каким-то даже уважением:

- А ты ещё опасней, чем я думала...

- О, - я преувеличенно радостно потёр ладонями, - так ты обо мне думала?!

- Да, - величественно кивнула Наташа, - когда насекомых на биологии проходили. Слушай, Соколов, - схватила она меня за локоть, - будь человеком: я ненавижу быть потной! А мне потом полчаса на автобусе домой трястись!

- Примешь душ у меня, делов-то, - пожал я плечами, - Мелкая всегда так делает.

Кузя замерла, словно оценивая моё предложение с некой новой перспективы. Потом вдруг вновь изобразила паиньку и напевно согласилась:

- Хорошо, Дюш. Тогда я согласна.

Я взглянул на неё с подозрением: продумывая этот разговор, я ожидал больше и сопротивления, и обид. К тому же вот сейчас, под конец, мне и вовсе на миг показалось, что Наташа давится улыбкой.

«Почудилось», - решил я.

- Форму можешь у меня оставлять, - предложил, решив подсластить пилюлю, - буду на физру тебе приносить. Я Мелкой так же ношу.

- Ага! - воскликнула она возбуждённо и ткнула мне пальцем в грудь. - Вот! А я-то гадала, что ты там за мешок иногда в школу таскаешь!

Я помолчал, огорошенный, потом признался:

- Чувствую себя поднадзорным.