Спасти СССР. Манифестация II

«То, что нужно», - решила Тома, углядев синий кубик на стене. Он висел, почти примыкая к витрине гастронома, забранной зеленоватым стеклом, а рядом тетка в белом халате бойко торговала мороженым. Небольшая очередь из жаждущих охладиться прикрывала почтовый ящик – люди отдувались и обмахивались хрустящими веерами газет, как будто понарошку. Не так уж и душно было. Наверное, просто полакомиться захотелось пломбиром…

Тамара встала за крайним, за ней сразу заняла капитальная женщина, растянувшая телесами крепдешиновое платье.

С независимым видом отойдя, девушка выцепила из сумки конверт и ловко сунула его в узкую щель, пальцем приподняв лязгнувшую крышечку. Письмо с шорохом упало внутрь.

Чувствуя, как гулко бьется сердце, Тома вернулась в очередь. Просто, чтобы не вызывать лишних подозрений внезапным уходом…

- Один пломбир, пожалуйста.

- Девятнадцать копеек, девочка.

Расплатившись, Тамара зашагала по проспекту, решив зайти в ближайший книжный - купить пару тетрадей. Надо же как-то «замотивировать» свой приезд, как Дюша выражается.

А мороженое… Это утешение за тревоги.

Понедельник, 12 июня. Раннее утро

Ленинград, Лермонтовский проспект

Наташина жилплощадь не могла похвалиться метражом, зато - отдельная квартира! Никаких тебе коммунальных свар и коллекции сидушек в туалете.

Богдан усмехнулся, прикрывая дверь в ванную, но не запирая, и стащил с себя майку-алкоголичку. Оставшись в разношенном трико, раскрутил звякавшую безопасную бритву и распечатал лезвие «Шик».

«Всего два осталось…» - озаботился он, но мысли, вильнув, тут же соскользнули в приятное русло.

Похоже, Наталья вела тихий, благопристойный образ жизни, никого к себе не водила – увядала в печальном одиночестве. Мужа похоронила лет пять назад, геолога печального образа, детей не завела…

Щербина покачал головой, кривя губы в жалкой усмешке. Чего тебе еще, агент «Сталкер»? Ты искал вдовушку? Ты ее нашел. Прекрасная женщина, очень нежная и, как оказалось, очень пылкая…

Выдавив на помазок немного из тюбика «Флорены», он намылил щеки, поглядывая на себя в зеркало. Что не так-то? Что тебя точит, «шпиён»?

Богдан Алексеевич вздохнул. Умение соблазнять женщин не пригодилось ему, всё как-то и без того завязалось. Он «совершенно случайно» встретил Наталью после работы, уставшую и будто потухшую.

Женщина обрадовалась ему, они разговорились, да так, что прошли мимо автобусной остановки. Так, смеясь, и пошагали дальше, гуляя, как школьники.

Зашли в кафе, угостились эскимо… Он проводил Наталью до самого дома… И остался. До утра…

Бритва со скрипом «косила» щетинку, когда в ванную заглянула хозяйка. Шагнула, встречаясь с мужчиной взглядом, обняла со спины, чмокнула в твердое плечо. Щербина мигом втянул живот.

- Оставь усики, не сбривай, - негромко сказала Наталья. – Они тебе идут…

- Думаешь?

- Ага…

- Ну, тогда ладно.

Неохотно оторвавшись, женщина провела рукой по мужским «лохмам».

- Подстричься тебе надо…

- Угу… Зайду после работы в парикмахерскую, - Богдан обмыл лицо горячей водой и крепко вытерся махровым китайским полотенцем с фантастическими аляповатыми розами.

- Пошли, покушаем, - сладкий женский голос втекал в уши, размягчая сдержанную и холодную натуру. - Я там вчерашние голубцы разогрела.

- Бегу! Сейчас только…

Щербина плеснул на ладонь туалетной воды из объемистого флакона, и обжег щеки, довольно крякая.

На спинке стула Богдана ждала чистая, свежевыглаженная рубашка – она ласково опала на спину еще теплым ситцем. А на кухне хлопотала его женщина, утоляя тоску одиночества одним своим присутствием.

Жизнь налаживалась…

Среда, 14 июня. День

Московская область, Черноголовка

В тишине, погрузившись в напряженную атмосферу неуверенных прикидок и молниеносных расчетов, мы добрых два часа высидели за шахматными досками. Один раз я выиграл у Разборова, затем допустил промах, и – «Шах и мат, хе-хе, шах и мат!»

Меня, впрочем, нисколько не огорчил проигрыш. После математических штудий извилинам следовало отдохнуть. Вот я и двигал фигуры на релаксе. Но это все не то.

Сколько ж можно сидеть на попе ровно? Юный организм скучал по движению! И товарищ Мишин услыхал зов застоявшихся мышц.

- Так, парни, - хлопнул он в ладоши, - занятия по этикету переносятся на завтра. А сейчас – танцы!

- Танцы? – у половины команды вытянулись лица, а глаза за бликующими очками заморгали. – Какие танцы?

- Классические и современные! – бодро отозвался Василий Иванович.

- А с кем? – поинтересовался я. – С Шуриком – ни за что!

- Не волнуйся, Андрей! – засмеялся Мишин. – У вас будут замечательные партнерши – девушки со сборной по художественной гимнастике, стройные и длинноногие!

Во взглядах за сильными стеклами отразилась паника.

* * *

Девчонок-сборниц я всегда жалел – они разменяли детство на способность гнуть взглядом ломы. Вот и думай потом, с чем ассоциируются золотые медали – с победой или с утратой.