Спасти СССР. Манифестация (СИ)

- То есть, - заговорил Брежнев, - дорвавшийся до уникального источника знаний наивный советский максималист?

- Да, - твердо сказал Андропов, - да. Я думаю именно так. И его последний ответ на ваш вопрос тоже сюда ложится.

Леонид Ильич полистал страницы, находя нужную, и, придав голосу нравоучительный оттенок, зачитал:

- "Советский человек - это тот, кто готов нести и несет личную ответственность за будущее своей Родины, Советского Союза". Во как!

Закрыл папку, довольно улыбнулся:

- Да, я согласен с тобой. Наивный. Заплутавший. Советский. Надо с ним работать, Юра, - и в голосе генсека прорезалась отчетливая укоризна.

Андропов устало поморщился и потер висок.

- Работаем, Леонид Ильич. Есть подвижки. Хотя бы вот этот установленный канал связи с ним. В операции такого масштаба да за девять месяцев - это уже очень хорошо.

- Его перевоспитывать надо, Юра, - Брежнев посмотрел поверх очков, - ремнем, желательно. А для этого тебе надо побыстрее взять его за шкирятник, пока он нам новых дел не наворотил.

- Да, - подхватил Суслов желчным тоном, - безотносительно к любым благим намерениям фигуранта, мы имеем совершенно инфантильное вмешательство в дела абсолютно вне личной его компетенции. Принимая во внимание некоторые возможные последствия этой деятельности, не вызывает сомнения, что такая активность подлежит скорейшему пресечению. Необходимо немедленно его задержать, а затем объяснить две вещи, - в голосе Суслова появилось зловещие придыхание, - с "Хальком" он был не прав в принципе. Это - свои, пусть и не вполне верно оценившие политический момент и общую международную ситуацию. Гибель нескольких человек, преданных делу социализма и дружественно настроенных в отношении СССР совершенно недопустима, и он должен будет понести за это свою меру ответственности. Впредь же подобные шаги должны быть абсолютно исключены - любая информация для лиц из-за рубежа, а тем более зарубежных спецслужб, может исходить исключительно от компетентных представителей и органов СССР, рассчитывающих каждый свой шаг в борьбе с противником. Мы должны полностью контролировать любую его активность, полностью! А вот как этого добиться в кратчайшие сроки - это уже ваш, Юрий Владимирович, вопрос, и ваша ответственность.

Повисшую после этого тишину прервал Устинов:

- Да, вот еще что, - он достал из своей рабочей папки несколько соединенных скрепкой листов, - у меня тут к нему список вопросов первостепенной важности. Это очень, очень важные вопросы! - маршал пристально посмотрел в глаза Андропову, - очень, Юра, важные. Я прошу. Надо. Прорывные вещи делаем, на новых физических принципах. Даже если просто подскажет, где копать не надо, то это уже будет очень значительная помощь.

Андропов выжидающе взглянул на Брежнева.

- Бери, - разрешил тот, качнув головой, - у меня вопросов к этому феномэну пока нет. Работай.

Вдруг словно очнулся Черненко:

- А точно рекомендации этого... феномена... негодные? - говорил он не быстро, с какой-то крестьянской основательностью, - раз оперативная информация верна и по НТР он нам действительно подмог, может, и там есть, что использовать с толком?

Сидящий напротив Огарков посмотрел на него с немой благодарностью во взоре.

- По Польше я почитал, - продолжил Черненко, - и, скажу честно, тревожно стало. Очень. Как бы нам вторую Чехословакию не получить. С поляками надо, пока не поздно, пожестче поработать. Хватит им там демократию разводить - доиграются ведь.

Брежнев поскучнел. Откинулся на спинку кресла, посмотрел в окно, пожевал губами. Проходить через пражские события по второму разу ему совсем не хотелось, слишком много зарубок осталось на сердце от тех дней.

- Михал Андреич, Борис Николаевич, - повернулся он к Суслову с Пономаревым, - думаю, надо срочно готовить рабочую встречу с руководителями ряда братских партий. Поляки, чехи, немцы, венгры... Провести в Крыму, где-то через месяц, без опубликования в газетах. Посидим, посоветуемся в узком составе, заслушаем польских товарищей. Спросим с них, в конце концов. Запускать тут нельзя, потом, действительно, не расхлебаем.

- Согласны, - жестко бросил Суслов за обоих.

- Хорошо, - сказал Брежнев, и по голосу его было ясно, что ничего хорошего на самом деле он тут не видит, - а на тебе, Юра, план по оперативному противодействию замыслам американцев в Польше. И ищи. День и ночь ищи. К Олимпиаде этот твой феномэн должен сидеть в каком-нибудь хорошо закрытом "ящике" в Подмосковье, во всем согласный с нами и довольный жизнью. И никак иначе, Юра, никак.

Тот день, чуть позже,

Ленинград, Измайловский пр.