Спасти Сталина

Тот насторожился, немного подумал, а потом вкрадчиво спросил:

– А где он сейчас?

– Он нам всё рассказал про вас, просил передать привет и настойчиво звал вас к себе в гости! – усмехнулся Пётр.

Коростылёв посмотрел на него, и его снова непроизвольно передёрнуло.

– Это куда же он меня пригласил?

Пётр посмотрел на потолок и указал на него пальцем.

– В лучший из миров!

– Кто же его так? – поник поджигатель.

Он уже стал догадываться к чему ему всё это рассказываю.

– Да вот я его и пристрелил, и вот этим же самым наганом. Поверьте, чисто случайно вышло. Уж больно неразговорчивый он был. Совсем как вы сейчас! Кстати, вам ещё один привет и на этот раз от майора МГБ! Напомните, когда вы с ним в последний раз виделись, а то я как-то запамятовал про какой день он мне говорил?

– На прошлой неделе, во вторник— опустив голову, тихо произнёс Коростылёв.

– Верно, майор тоже мне именно про этот день и говорил! А где? – поигрывая наганом, спросил Пётр. – Только учтите! Я сейчас сопоставляю те сведения, которыми я располагаю с вашими ответами и, если они не будут совпадать, то вам от этого будет только хуже.

– В ресторане, – косясь на дуло нагана, нервно ответил задержанный. – А вы что, и майора задержали?

– В этом кабинете вопросы задаю я! – повысил голос Пётр. – В каком ресторане?

– В «Метрополе».

– Пока всё верно! А ели-пили что?

– Я немного салатика и полбутылки водки. Шампанское и сладости майор своим шмарам сам заказывал.

– Смотри ты, не хило, значит, живут господа бандиты! Мы тут кипяток с чёрными сухарями жуём, а они значит по «Метрополям» салатики, икру да водку с шампанским трескают! – возмущённо воскликнул Сенька.

– Тихо, Сеня! – попросил Пётр, наводя на задержанного ствол нагана. – А деньги откуда, честный артельщик? Твоей зарплаты в «Метрополе» бы и на салатик даже не хватило?! Говори!

Ствол нагана упёрся в лоб задержанного. Тот задрожал словно осиновый лист.

– Ты мне ещё за мальчонку ответишь, погань залётная! Жирует он; по ресторанам шляется; детей убивает! А мы значит, здесь за гроши вкалывай, да впроголодь живи! Таких, как ты ублюдков лови за ни за что! Убью, гад!

Опер с характерным щелчком взвёл курок. Задержанный зажмурился и ждал выстрела. Жора, до этого тихо сидевший в углу, истошно закричал:

– Пётр, что с тобой! Ты же убьёшь его!

– Да ладно тебе, Пётр, успокойся! Подумаешь, жируют люди! Ну и что? Они же на ворованные гуляют! Из-за этого гнилья в Сибирь хочешь угодить? – попытался успокоить своего начальника Сенька.

– А не страшно и в Сибирь! Одной гнидой на свете меньше станет – мне легче дышать станет! – невозмутимым тоном ответил Пётр и жёстко ткнул Коростылёва стволом нагана в лоб.

– Это сплошное беззаконие! – истошно завопил задержанный. – Я буду жаловаться вашему начальству и в прокурорский надзор!

– У, какие мы грамотные стали! – угрожающе прошипел Пётр и встал с кресла. – К стенке, гнида! Готовься получить свою заслуженную пулю, сволочь!

Коростылёв, затравленно оглядывался по сторонам. Он жал хоть какую-то жалость к себе. Посмотрел на Жору, затем на Сеньку, но те только отводили глаза.

– Да, что это такое делается?! – завопил задержанный.

– А ты мальчонку спрашивал: хочет ли он жить, когда прирезал его, прям как борова какого-то?!

– Так он же настоящий вор!

– Кто тебе такое сказал, что он вор? А я вот, сейчас выношу решение, что ты бандит и приговариваю тебя к расстрелу! Как тебе такой финиш жизни?

– Такое решение может вынести только суд! – истерично закричал поджигатель.

– Ах про суд он теперь вспомнил! Так вот и я тебя без суда и следствия здесь и прикончу! Приговор привожу к исполнению незамедлительно! К стенке, я сказал! – рявкнул Пётр и крутанул барабан. – Здесь нет трёх патронов. Если выпадет холостой, то у тебя появится шанс ещё немного пожить! И так до первого выстрела!

Задержанный отрешённо опустил голову и встал к стенке. Жорка и Сенька ничего не понимали, что происходит. Они попытались кинуться к Петру, но тот лишь отмахнулся от них наганом.

– Сидеть, где сидите и не мешайте мне! Я сегодня очень злой! Руки за голову, задержанный!

Коростылёв выполнил команду. Всё его тело ходило ходуном. Его бил самый настоящий нервный озноб. В комнате стояла полная тишина и в этой тишине отчётливо защёлкал вращающийся барабан нагана. Но тут дверь в комнату резко распахнулась и пороге показался Иван Михайлович.

– Что здесь происходит? – закричал он. – Опять, Афанасьев, самосуд устраиваешь! Сдать личное оружие!

Пётр нехотя обернулся и ответил:

– Только из уважения к вам, Иван Михайлович! – и протянул рукояткой вперёд свой наган.

– Караульный! – крикнул начальник убойного отдела. – В камеру обоих! Коростылёва в общую, а Афанасьева в одиночку!

Снова знакомые нары и глазок на железной двери, да тусклый свет и исцарапанные стены с облупившейся краской. Пётр, свернувшись калачиком, лежал спиной к двери. Внезапно залязгал её замок. Она открылась и молоденький, краснощёкий конвоир закричал:

– Заключённый, Афанасьев! С вещами на выход!

«Снова с вещами, которых у меня нет!», – усмехнулся Пётр и неторопливо слез с нар.