Спасти товарища Сталина! СССР XXI века

Иду первым. В левой руке карманный компьютер, в правой – пистолет. По камерам видеонаблюдения до лестницы чисто. Два пролета вверх. Кручу пальцем карусель экранов на дисплее. Третий этаж – чисто. Стоун идет вдоль коридора и до угла ему секунд двадцать.

Выходим на этаж. Указываю стволом на нишу в стене, и Лиза понятливо занимает свое место. Пять шагов вперед, листок бумаги на дверь комнаты триста шесть. Стоун уже в трех шагах от угла, и я одним быстрым движением врываюсь в кабинет, прикрываю за собой дверь.

Стискиваю рвущееся дыхание зубами. Стоун на дисплее выходит за угол. Движение пальца по экрану наладонника. Теперь мне нужна всего одна видеокамера, смотрящая от лестницы вдоль коридора – переключаюсь, увеличиваю изображение. Отступаю на шаг, поднимаю пистолет на уровень глаз. Стоун выше меня на полголовы и бить нужно наверняка. Он идет расслабленно по коридору, автомат на плече и в такт его шагам стучится сердце.

Шаг.

Еще шаг.

Еще. Вытягиваю свободный ход курка. Еще два шага…

Когда он уже в шаге от моей двери, отклеивается узкая полоска скотча и бумажка с легким шорохом, слышным даже в закрытом кабинете, соскальзывает. Автомат мгновенно оказывается в руках Стоуна. Выдох останавливается у меня в горле. Бумага на двери медленно колышется на одной полоске скотча. Стоун смотрит на нее долгое мгновение, в два шага пересекает коридор и прижимается к стене рядом с моей дверью.

Он понял или почувствовал. И сейчас Стоун ворвется сюда. Делаю мягкий шаг назад и упираюсь в стол. Бежать некуда. Медленно, выставив перед собой пистолет, опускаюсь на колени, сажусь. Ложусь на пол. Когда он толкнет дверь в кабинет, у меня будет лишняя доля секунды, пока он опустит ствол. Целюсь в дверь. Стоун медлит. Я осторожно перемещаюсь правее к двери, целюсь теперь под острым углом – как только он толкнет дверь, я смогу выстрелить в щель.

Стоун не двигается. Чуть наклонив голову, читает призыв к бесплатному пиву, и я вижу на экране дисплея, как он улыбается. Убирает левую ладонь с цевья автомата и жмет прямоугольник рации в карманчике куртки:

– Четвертый – Первому.

Скорее всего, он решил, что над ним подшутили, и сейчас сообщит о странной надписи. И сюда прибегут еще несколько профессионалов. Я заблокирован в комнате и выйти могу только под автоматную очередь Стоуна. Лиза на лестнице, и через пару минут Камал с Шульцем окажутся у нее за спиной.

Нам конец.

– Первый – Четвертому, – слышится из-за двери хриплый ответ рации.

Поднимаю ствол и стреляю туда, где должна быть голова Стоуна. Второй выстрел ниже. Третий на уровне живота. На дисплее человек за дверью медленно валится на пол. Опускаю пистолет и стреляю в нескольких сантиметрах от пола еще дважды. Толкаю дверь ногой.

Стоун мелко дрожит, лежа на полу в бордовой маслянистой луже. Он, кажется, еще жив, и я тяну спусковой крючок, целюсь в голову, но взгляд его останавливается, и палец мой замирает на свободном ходе курка. Глаза Стоуна, уже в тонкой холодной пленке, словно из-за стекла, без всякого выражения смотрят сквозь меня.

– Первый – Четвертому, – хрипит рация на его теле.

Его мертвый взгляд гипнотизирует. Скорее не выражение глаз, а то самое неуловимое изменение взгляда, сделавшее их мертвыми. И я лежу, вытянув вперед пистолет, целюсь в застывшие глаза, пока в проеме двери не появляется девушка:

– Алексей… цел?

Она глядит настороженно.

– Первый – Четвертому, – повторяет рация. – Четвертый, отвечай…

– Цел, – киваю, сажусь тяжело. – Забери… автомат… рацию… все…

Она наклоняется к мертвому, разоружает.

– Четвертый, ты что – оглох? – голос Шульца в динамике рации. – Ответь Первому!

– Они долго не будут ждать, – дышу прерывисто, словно бежал не один час. – Убираем и… уходим…

Поднимаюсь на ноги. Кручу на дисплее касанием пальца камеры видеонаблюдения. Камал и Шульц по-прежнему в комнате службы безопасности. Через двенадцать минут в окно должен вылететь очередной заложник, и они решили выполнить сначала эту работу. Вполне может быть, что они все еще совещаются, стоит ли идти искать внезапно замолчавшего Стоуна.

Нагибаюсь и хватаю цепко штанины мертвеца – прикасаться к его телу противно. Втягиваю труп в кабинет триста шесть. Открываю дверцы высокого шкафа для одежды в углу и кое-как заталкиваю внутрь тело Стоуна. В неуклюжей позе среди висящих дамских деловых костюмов мертвый кажется мне особенно жалким, словно выброшенный старый скомканный носок. Его молодые залысины, которые Стоун прятал раньше специально оставленным длинным чубчиком, стараясь выглядеть привлекательнее, теперь светятся сквозь растрепанные волосы бесстыдно голо. Секунду смотрю на его глаза, безразлично уставившиеся в стенку шкафа, и быстрым движением закрываю ему веки.

Взгляд в дисплей наладонника. Камал и Шульц все еще стоят друг против друга у пульта безопасности. Возвращаюсь к дверному проему и останавливаюсь от неожиданности. Прижимаюсь плечом к стене.

Мой майор с автоматом на спине моет шваброй пол коридора, стирая розовые потеки. Оглядывается на меня, шепчет обыденно:

– Нужно убрать… натекло…