Спасти убийцу

Как я узнал позже, Ивана увезли в психиатрическое отделение госпиталя «Святого Луки». Доподлинно так и не установили, что это: попытка суицида или несчастный случай? Согласно записи дежурного врача, Иван отрицал попытку суицида, уверяя, что поскользнулся на платформе. Как свидетельствует та же запись, он находился «в состоянии очень сильной аффектации». Токсикологический анализ показал наличие алкоголя в его организме. 

Я, конечно, не сомневался в том, что Иван пытался покончить с собой. Не нашел в себе силы, чтобы выдержать ужас, открывшийся ему во время молебна, когда в тех дымах и тенях заглянул на миг в свою душу.

Вспомнилось, что два года назад, неизвестно при каких обстоятельствах, он попал в «ку-ку хауз» одного нью-йоркского госпиталя и пролежал там неделю. Может, он и тогда попытался, но не смог покаяться?..

Глава 6

Иван лежал в психбольнице, а я, мучимый угрызениями совести, готовился к ответу.  

Пациент пытался покончить с собой! Шутка ли? Даже если не удалось доподлинно установить причину произошедшего, дело должно быть рассмотрено на рабочем совещании медперсонала клиники. 

В следующий четверг мне предстояло выступить перед коллегами, представить им дело Ивана. 

Никто в клинике не знал о нашем с ним посещении церкви.  

Всю неделю меня раздирали сомнения: следует ли мне чистосердечно во всем признаться и «раскаяться» в своеволии, которое едва не привело к гибели больного?

Но ведь тогда – страшно подумать! – какими последствиями это может обернуться для меня: поставят низкую оценку или вовсе не зачтут интернатуру! Отправят депешу в институт декану! Сообщат в Совет психотерапевтов штата!..

Рой страхов витал над моей душой. Несколько раз я был близок к тому, чтобы навестить Ивана в госпитале «Святого Луки». Формально я был его лечащим психотерапевтом, меня бы к нему впустили. 

Хорошо, приду, – рассуждал я. И что? – Попрошу его, чтобы он «не проболтался»? Чтобы не топил меня?

Что же получается? Иван едва не свел счеты с жизнью, трудно представить, что сейчас творится в его душе. И тут я – приползу к нему на коленях и стану умолять, чтобы он не губил мою карьеру?.. 

А не вложу ли я тем самым в руки Ивана оружие, которым он сможет потом мне отомстить? Начнет меня шантажировать? Или, проконсультировавшись со своим адвокатом, подаст на меня в суд? Ведь он же теперь с новой силой возненавидит и себя, и весь мир.

Одним словом, я чувствовал себя преступником, скрывающим от всех свое преступление и связанным с Иваном узами тайного сговора. Но в этот раз жертвой был он, а я получался как бы преступником, толкнувшим его на рельсы.  

После колебаний, я все же решил о молебне никому не говорить и к Ивану в психбольницу не ехать. Будь что будет.

Старался не подавать вида, что волнуюсь. В разговорах с Сандрой держался, пожалуй, слишком непринужденно, почти развязно. Она внимательно читала мои отчеты о сессиях с Иваном, задавала мне вопросы, подготавливая таким образом к предстоящему совещанию. Профессиональное чутье подсказывало ей, что в этой истории с попыткой суицида «не хватает какого-то важного кусочка», но про молебен не знала и она.

За день до совещания Сандра сообщила мне пренеприятнейшую новость: Ивана завтра выписывают из госпиталя и снова направят к нам –  продолжать амбулаторное лечение!

– Он придет завтра. А-а…

Всю ночь накануне совещания я не спал. Ворочался, смотрел телевизор. Под утро, наконец, начал впадать в дрему, перебиваемую кошмарами: видел Ивана в образе палача, с топором в руках...

Глава 7

Конечно же, трагедия. Что может быть страшнее – самому оборвать нить и уйти во мрак, на веки вечные?

Официального названия не существует, но можно ввести его самому – суицидология. Или суицидоведение. Кому как нравится.

Вопрос этот слишком серьезен, думаю, на нем стоит остановиться.

В институте, где я учился, этот предмет назывался «Суицид и его предотвращение». Мы изучали различные симптомы в состоянии и поведении людей, замышляющих покончить с собой. Узнавали, какие категории лиц в Америке входят в так называемую группу риска. Разбирали мотивы: вызвана ли суицидная попытка желанием привлечь к себе внимание, или же человек действительно намерен уйти из жизни.  

На эту тему написано неимоверное количество книг, ведутся многочисленные исследования, опубликованы свидетельства очевидцев и даже тех, кто по-настоящему пытался, но чудом уцелел. Все одинаково признаются в том, что в последнюю секунду (когда уже летели вниз головой с моста или нажимали курок пистолета) к ним приходило прозрение – понимание, ЧТО они совершили. Тонны, тонны литературы...

Но сейчас попытаемся разобраться: что происходит не в душе человека, а в СИСТЕМЕ американской медицины, когда речь идет о суицидном ПАЦИЕНТЕ? 

Все боятся. Страшно. Очень страшно. А вдруг пациент не только замыслит, но и совершит это?! Какие тогда будут последствия для психотерапевта?   

Казалось бы, как знать, что взбредет больному в голову через пять минут после того, как тот покинул врачебный кабинет? Кого он встретит? Куда пойдет? Что решит предпринять?