Спасти заколдованного короля

В этот момент я оценила преимущества своей второй ипостаси. Из-за трансформации, которой подверглось мое тело, корни были вынуждены меня отпустить. Мои конечности, видоизменяясь, выскользнули из их железных тисков. Я почувствовала небывалый прилив силы, разум очистился от лишних мыслей и эмоций. Остался голый инстинкт — любой ценой избежать страданий.

Оскалившись, я прижала уши к голове, пригнулась, как для прыжка, приготовилась отразить новую атаку, но твари больше не нападали. Наоборот! Извиваясь, как змеи, они медленно отползали назад, в густую тень между стеной и кухонным шкафом. Там они свернулись в потрескивающий клубок и слились с темнотой.

Неужели все позади?

От пережитого, от захлестнувшей бури чувств, меня всю трясло. Я пошатнулась — кажется, уже на двоих ногах — и все перед глазами начало расплываться. Ощущение было таким, словно я упала спиной в колодец мрака, свет отдалялся, черные стенки колодца сужались, а потом мое сознание окончательно поглотила тьма.

Очнулась я уже в постели, заботливо укрытая одеялом. Саилрим сидел на соседней кровати и, опустив голову, задумчиво вертел в руках флейту.

Обморок постепенно перешел в сон, и в этом глубоком сне отдохнувший разум выдал мне две подсказки.

— У моей матери, сеньоры Грации Войс, была младшая сестра.

Эльф поднял на меня взгляд и озадаченно свел брови. Он смотрел на меня молча, дожидаясь, когда я продолжу мысль.

— Она умерла, когда ей было четырнадцать. От неизлечимой болезни.

Мой собеседник нахмурился еще сильнее, не понимая, к чему я веду.

Я села на кровати и натянула одеяло повыше, потому что под ним до сих пор была голой.

— Эта женщина с малиновыми волосами, которую ты встретил в лесу…

Саилрим вздрогнул. На его скулах вздулись и задвигались мышцы.

— …моя мать, — закончила я едва слышным шепотом. — Грация Войс.

Не знаю, на какую реакцию я рассчитывала, но мой сосед молча поднялся на ноги и вышел за дверь, оставив меня одну в комнате. В коридоре раздались его удаляющиеся шаги.

И как это понимать?

Полная недоумения, я сползла головой на подушку и уставилась в потолок, на котором плясали тени от деревьев, растущих за окном.

Женщина с малиновыми волосами хотела спасти сестру от страшного недуга, перед которым лекари были бессильны, и отправилась в Розовый лес за Поцелуем феи, единственной надеждой на исцеление дорогого ей человека. Там она встретила Саилрима. Что-то между ними случилось, и, похоже, она вернулась домой ни с чем. Ее сестра погибла.

У матери Лиены тоже была смертельно больная сестра. Все сходится.

Так что же произошло в том лесу между Саилримом и молодой Грацией Войс? Почему эльф так остро реагирует на любые упоминания о ней? Его явно мучает совесть.

Как разговорить этого упрямца?

Со вздохом я опустила босые ноги на пол — и вытаращила глаза: на тумбочке у кровати рядом с серебряным канделябром на три свечи стояла тарелка с треугольным куском яблочного пирога. Минуту назад ее там не было.

Что это, блин, такое?

Комплимент от местного шеф-повара? Извинение от замка за причиненные неудобства?

Пустой желудок заурчал, а в следующую секунду я обнаружила, что уплетаю угощение за обе щеки. Боже, надо было отломить половину для моего голодного соседа, но я не могла прекратить жевать, пока от пирога не остались одни крошки.

— Еще яблочного пирога! — решила я проверить свою теорию и безотчетно подняла глаза к потолку.

Пирог сверху не упал, но по темечку меня стукнуло возникшее из ниоткуда красное, спелое яблоко. Уже неплохо.

Ура! Голодовка окончена! Мы больше не в опале у замка.

Я облачилась в простое черное платье, которое нашла в шкафу, разжилась едой и отправилась на поиски Саилрима. В кухне эльфа не было, на крыльце, где он любил дышать свежим воздухом, тоже, оставалось проверить библиотеку.

Из-под закрытых дверей лился теплый оранжевый свет. Я взялась за металлическое кольцо дверной ручки и потянула его на себя.

Саилрим сидел в кресле с книгой на коленях. Заслышав шаги, он поднял взгляд от раскрытых страниц и посмотрел в мою сторону. Его плечи напряглись, на лице отразилось странное болезненное выражение, в глазах — чувство вины. Эльф заерзал на сидении и отложил книгу на кофейный столик.

— Замок расщедрился, — я протянула ему большое блюдо с нарезанными фруктами: в центре — веточка зеленого винограда, по краям — ломтики красных яблок, радом — кружочки киви, бананов и апельсинов.

Саилрим даже не взглянул на тарелку. Он смотрел на меня. Молча, выжидающе, настороженно. Я поставила блюдо на стол и опустилась в соседнее кресло.

Некоторое время мы слушали тишину. Мои руки расслабленно лежали на подлокотниках кресла, пальцы Саилрима комкали ткань халата на коленях.

— Значит, ты ее дочь.

В безмолвии библиотеки неожиданно раздался его голос. Он звучал хрипло, ломко, натянуто. А взгляд…

Во взгляде плескалась жалость.

Эльф вздохнул и произнес, явно обращаясь к собственным мыслям:

— Это многое объясняет. Да. В этом нет никаких сомнений. Бедняжка.

Было не понятно, кто именно бедняжка — я или моя мать.