Спасти Золотого Дракона (СИ)

Алдан не ответил, добродушно глядя на мужчину. Валинкарец тоже смотрел на него, только сердито. Как этот настырный эльф может прикидываться таким милым и правильным, и при этом так портить настроение и раздражать? Лайгон презрительно сплюнул на песок и сделал несколько шагов, но под его сапогам что-то хрустнуло. Он безразлично глянул на растоптанную ракушку, одну из многих, которые он неосознанно обходил, чтобы не раздавить. Валинкарец хотел взглянуть на Алдана, но глянув в сторону собеседника, понял, что тот исчез. Лайгон огляделся: пустынное побережье и цепь его полу смытых прибоем следов. Ни намёка на присутствие эльфа и даже никаких признаков, что он действительно был тут.

Лайгон довольно улыбнулся. Он снова оказался один, ветер принёс запах рыбы, такой свежий и давно забытый аромат. Мужчина вдохнул полной грудью, мигом забывая об Алдане с его глупостями, об Алисии и о том, как бы ему хотелось, чтобы она сейчас была рядом с ним и разделила эти минуты блаженного спокойствия, когда отдыхает душа и тело. Он ощутил полную свободу от мыслей, просто наслаждаясь минутами умиротворения, почти как и советовал ему эльф.

Через пару часов все четверо путников проснулись. Отдохнувшие, свежие и бодрые. Все проблемы казались решаемыми, сил было много, оптимизма тоже теперь хватало. Продолжили путь с лёгким сердцем. Алдан ничем не выдал свой визит в сон Лайгона, так что тот даже усомнился, не привиделось ли ему всё это, и не был ли тот разговор лишь игрой подсознания. Впереди был оставшийся день и целая ночь пути, так что времени на размышления у валинкарца было предостаточно.

***

Когда добрались до места, откуда было видно Янтарную Гору, уже рассвело, и солнце, иногда выглядывающее из-за облаков, ласково согревало землю. Лайгон повидал много миров и много красивых пейзажей. Хоть он никогда никому бы не признался, но красота природы завораживала его. Он считал это единственной приятной составляющей его человеческой части, хотя это не мешало ему отрекаться и от неё. Валинкарцы не могли часами созерцать бегущие по склонам холмов реки, не смотрели ночью на звёзды и точно бы не оценили представший сейчас перед путниками пейзаж. Сам Лайгон тоже не подал вида, что восхищён. Он настолько старался искоренить в себе и избавиться от всего человеческого, что даже на звёзды за последние несколько сот лет решился посмотреть лишь сидя на крыльце с Алисией. Тогда он с победным наслаждением заметил, что они не восхищают его. Но сейчас, глядя на Янтарную Гору, ему приходилось признать, что предстоит ещё долго работать над собой.

Янтарная Гора была огромна, она блестела золотом в пробивающихся сквозь облака лучах солнца, а вершина уходила высоко в небо и терялась из виду, утопая в дымке облаков. Со всех сторон к ней примыкали горы, казавшиеся по сравнению с ней небольшими, мрачными и непримечательными, однако такой контраст был весьма красив.

От гор путников отделяла теперь только равнина, на которой местами росли кустарники то отдельными островками, то группами. Близилась осень, и если деревья в лесу ещё ничем не выдавали этого, то кустарники уже начали сменять свежий изумрудный цвет своих листьев на ярко-оранжевые и красноватые. Лайгон никогда не разбирался в растениях, но ему казалось, что именно приближением осени объясняется окрас кроны этих кустарников.

Валинкарец находился в сносном расположении духа. Они были близки к горе. Что они будут делать, найдя дракона, он не знал, но догадывался, что у Алдана есть какой-то план. Как бы то ни было, отступать было поздно, да и незачем: маг знал, что тёмный эльф позволит ему встретиться с Энфилем. Что за игру он ведёт, было неясно, но уповать на то, что Алдан действительно желает ему добра, Лайгон не хотел. Подвох должен был быть.