Спастись от себя

– Пошли отсюда, – сказал Кишка, которому, видно, тоже стало неуютно.

Саня же, наоборот, подобрал какой-то камешек и кинул вперед, метя явно в одну из статуй. Промахнулся – камень улетел в кусты, и оттуда вдруг выскочило крупное животное и кинулось наутек. Скелетон снова начал икать. Датчанину же вдруг показалось, что они ведут себя как дети на прогулке. Но здесь нельзя было вести себя так. Только не здесь. Он поднял руку, призывая к тишине, и огляделся.

Показалось ему или нет, но бабка с клюкой как будто изменила положение – она словно поворачивалась вслед за ними. И дитя указывало пальчиком, казалось, прямо на незваных гостей – интересно, кому указывало? Померещилось на секунду даже, что тот, высокий, с бородкой, шевельнулся на своем постаменте. Сталкер понимал, что всему виной ночной ветерок, а может, запах каких-то цветов, настолько сильный, что проникал, казалось, даже сквозь фильтры противогаза. Или даже не цветов – конфет каких-то? Ведь когда-то совсем рядом была шоколадная фабрика. «Она закрылась давно, кажется, еще в девяностые, – подумал Сергей. – Неужели тот запах остался в памяти? Или это источают аромат буйные растения нового мира?» Датчанину пришлось сделать усилие, чтобы отогнать морок. Он боялся отвести глаза от статуй. Казалось, каменные исполины разных эпох, разгневанные, потревоженные вторжением, готовы ополчиться на незваных пришельцев. И, стоит оторвать от них на секунду взгляд, делают шаг ближе, как в детской игре.

Нервно оглядываясь, Истомин повел группу в сторону реки – туда, где виднелся самый высокий монумент – как ориентир: парусный корабль, смехотворно маленький для стоявшей на его палубе фигуры. Император прежних времен все еще царил над нелюбимым им городом, где и моря-то не было. Зато река имелась – и это было слышно. Оттуда доносился плеск, звуки, похожие на кваканье огромной лягушки. Один раз что-то заплескалось так, что Датчанину стало совершенно очевидно – там кого-то поймали и едят, а стонов убиваемого не слышно лишь потому, что рыбы вообще молчаливы по природе своей. Путники сквозь очередную брешь в ограде вышли почти к самому берегу. Парапет набережной местами зиял проломами, словно здесь выползали на берег погреться нынешние обитатели реки. Сталкер повел группу, стараясь держаться от проломов подальше. Большая река была там, дальше, за стрелкой, на которой и стоял памятник Петру, обозначая место, где от основного течения отделялся более узкий канал – обводной. Датчанин надеялся, что монстры из большой реки сюда не заплывают. На другом берегу канала смутно вырисовывались в тумане здания красного кирпича – корпуса бывшей шоколадной фабрики «Красный Октябрь», за несколько лет до Катастрофы ставшие конгломератом развлекательных клубов. Намоленное, в общем, место.

– Чегой-то? – снова спросил Кишка.

– Это Остров, – пояснил почтительно более сведущий Саня. – Дурное место.

А Скелетон застыл как вкопанный, глядя на водную гладь, курившуюся туманом. «Ведь он совсем молодой, наверное, – подумал Датчанин, – и жизни наверху уже не помнит. Отсюда и это детское изумление». С этими грубоватыми и ограниченными китайгородскими братками сталкера мирила их непосредственность. Они совершенно искренне удивлялись тому, что видели вокруг, жили одним днем, одной минутой. «Когда вернутся, впечатлений будет масса – ну, и приврут, само собой, как водится у рыбаков и сталкеров. Если вернутся…»

Датчанин краем уха слышал, какие байки об этом месте рассказывают в метро. Сюда, мол, приходили умирать сталкеры Красной линии, когда становились немощными и больными. Но, вопреки слухам, здесь было тихо – не слышалось дьявольской музыки, не видно было разноцветных огней. Да вот только не покидало Сергея ощущение, будто огромные дома затаились и ждут, будто отовсюду следят за путниками чьи-то недобрые глаза, будто кто-то скрывается в тумане.

Скелетон споткнулся о какую-то кучу, и куча вдруг скакнула в сторону воды – у нее обнаружились короткие кривые лапки и круглые выпученные глаза. Больше всего это было похоже на гигантскую жабу. Сделав еще скачок, создание с плеском бухнулось в канал. Датчанин чертыхнулся: они привлекали к себе слишком много внимания.

Наконец они подошли к мосту. Лестница на мост была упрятана в помещение недостроенного торгового центра, который так и не успел распахнуть двери перед посетителями. Сталкер снова занервничал – уж больно укромное было место. Но первый пролет они благополучно миновали. А потом завизжал Кишка: с потолка что-то темное рухнуло перед бандитом и тут же поднялось на длинных, суставчатых лапах, сверкая злыми желтыми глазами. Датчанину показалось, что глаз было не меньше десятка. Он вскинул автомат и выпустил очередь в чудовище, сзади поддержал кто-то – видимо, Саня. Существо зашаталось, все еще пытаясь сгрести Кишку, который продолжал истошно верещать. А потом рухнуло, конвульсивно засучив ногами, и наконец издохло. По крайней мере, лапы монстра сложились, как, бывало, у мух, залетавших когда-то между оконными рамами и там помиравших.