Спектакль для предателя

Тетка что-то жевала, обняв баул. Предложила из вежливости присоединиться, все отказались. Студент забрался на верхнюю полку, поглазел на Дину, вздохнул и отвернулся. Толстая тетрадка с нотами угрожающе зависла над головой майора. Андрей затолкал ее под студента. Парень вздрогнул, заворочался.

Желающих выпить или поболтать, слава богу, не было. Да и поздно уже – народ отходил ко сну. Дина вскарабкалась на верхнюю полку, забралась под сырое одеяло и засверкала оттуда глазами. Вопрос, кому быть сверху, решился к обоюдному согласию. В данной обстановке можно было и не изображать вселенскую любовь. Андрей вышел в коридор, стал у окна. Подозрительные личности мимо купе не бродили. Пассажиры угомонились, сидели по своим отсекам. За пределы столицы давно выехали – у туалета кучковались желающие. Проводница разносила чай. Лысоватый мужик в другом конце вагона набирал кипяток из титана.

Андрей вернулся в купе, там уже выключили свет, сел на свою полку. С противоположной верхотуры хмуро глянула Дина – у нее в голове горел светильник. Подходить к ней не хотелось, да и о чем говорить? Спутница демонстративно отвернулась, натянула на голову одеяло.

Несколько минут он размышлял о странностях своей работы и об отсутствии выбора. Затем пружинисто поднялся, вышел в коридор и направился к тамбуру. Покосилась проводница, пьющая чай в гордом одиночестве, вытянула шею, провожая его задумчивым взглядом. Такая не отказалась бы от компании.

В тамбуре курил снулый морщинистый тип, стряхивал пепел в прикрепленную к двери консервную банку. Раздавил окурок, опустив голову, шмыгнул в вагон. То, чем занимался майор госбезопасности, Салтыков-Щедрин назвал бы «вываляться в народе». Он курил, расставив ноги, всматривался в грязное окно. Пробегали фонари. Проскочили станцию – женский голос что-то сообщал по громкоговорителю. Снова перестук колес, тряска, пепел сигареты попадал куда угодно, но не в банку.

Выпускать надолго ситуацию из-под контроля он не хотел, высмолил сигарету в несколько затяжек и заспешил обратно в купе. Народ угомонился, все на своих местах. Андрей запер откатную дверь, сел на место. Мирно посапывал студент-музыкант. Тетка заставила весь стол своими пожитками и, довольная, уснула. Дина Борисовна разметалась во сне, откинула одеяло. Она лежала на спине, повернув голову, размеренно дышала.

Она забыла выключить светильник, блеклый свет озарял спящую фигурантку. Потрясения двух дней вылились в кромешную усталость. Дина Борисовна вздрагивала во сне, подергивались длинные ресницы. С нижней полки было удобно за ней наблюдать. Но зачем? Тягой к извращениям майор не страдал, тайных помыслов в голове не лелеял. Приходилось признать, Дина Борисовна – интересная женщина. И была бы еще интереснее, если бы не предавала свою страну. Он понимал, что мир многогранен и правят им полутона. И в советском строе есть огромное количество дефектов и изъянов. Да и люди, взявшие на себя роль путеводных звезд, как бы сказать… не соответствуют своим постам, особенно тот, что постоянно на трибуне и выдает казенные формулировки шамкающим ртом. Дина Борисовна права: страну довели, нечего есть, для граждан в техническом плане – пещерный век, и народ уже доведен до скотского состояния. Никакой западной разведке не удалось бы провернуть такую масштабную операцию, – только своим – чванливым, некомпетентным, одуревшим от безнаказанности, ведущим страну в пропасть. Но майор давал присягу, привык добросовестно выполнять свою работу, а предательство – оно, извините, и в Африке предательство.

Он лег на полку, подбив сырую подушку, до пояса укрылся одеялом и закрыл глаза. Спать чутко научили – тоже ничего хорошего, вскакиваешь от каждого стука и чиха. Морфей накатил почти мгновенно. Под стук колес приходили сны, но ни одного хорошего…

Московский вокзал в Ленинграде гудел, разносилась сочная многоголосица. Обнимались дембеля-десантники, на шею плечистому сержанту, отслужившему свои законные два года, бросилась худенькая девчушка. «Дождалась, – машинально отметил Зимин. – Далеко не всем такое удается».

Толпа с чемоданами и сумками устремилась к выходу в город. Дина схватила Андрея за локоть – в такой толчее их бы точно разметало. Пара без багажа вопросов не вызывала, всякое бывает. Мелькнула мысль: надо бы действительно что-то подкупить. На месте Дины Борисовны он бы давно устроил сидячую забастовку.

Толпа вынесла их на привокзальную площадь. Гудели машины, у рейсового автобуса, отходящего с площади, давились люди.

«Добро пожаловать в город-герой Ленинград!» – кричали огромные буквы на фасаде здания. Этому городу досталось больше других. Да и нынче, по крайней мере, транспортная проблема была налицо. Какие-то счастливчики поймали одинокий таксомотор, с довольными лицами загружали багажник чемоданами.