Спектакль для предателя

– Не смотрите так, – улыбнулась дама. – Это «Мартини», его пьют. Вы, видимо, в командировке?

– Да, прислали участвовать в научном симпозиуме… Вы жили в Советском Союзе?

– Давно, – улыбнулась случайная знакомая. – Так давно, что уже и неправда. Из Самары я – из той, что в 35-м превратили в Куйбышев. Вышла замуж за проезжего датчанина… не поверите, но случались такие казусы. Чуть не посадили, ей-богу, – дама хрипло засмеялась. – Всеми правдами и неправдами, через посольство, консульство, какие-то взятки… но выпустили из страны.

– Теперь не знаете, как попасть обратно, – предположил Зимин.

– Ну, не то чтобы… – собеседница покосилась на бутылку в своей руке. – Хотя вы правы, кого я хочу обмануть? Пора сворачивать эти творческие эксперименты, знаете ли. Все оказалось не настолько радужным, как представлялось, включая мужа – старого похотливого козла… – она криво ухмыльнулась. – Знаете, ему совершенно безразлично, что я стала выпивать.

– Так возвращайтесь, чего вы боитесь? Думаете, посадят?

– Да вроде не за что. Эх, мужчина, мужчина, как у вас все просто… Ладно, пора бежать, мой старый похотливый козел, наверное, ждет на стоянке. Успехов вам по вашей научной линии, и всего доброго! Меня Анной, если что, зовут, – случайная знакомая приятно улыбнулась и спрыгнула с крыльца.

«Если что?» – подумал Зимин. Он прошел несколько шагов и обернулся. Помахивая стеклянной емкостью, Анна скрылась за углом. Не все, однако, находили свое счастье в дебрях безжалостного капитализма.

Он перешел дорогу и двинулся в обратный путь. Пешеходов стало еще больше. Колыхалось море голов. Поток людей в одну сторону, поток в другую. Машины у тротуаров и в парковочных карманах, какие-то шумные компании. У афишной тумбы музицировал бродячий саксофонист – патлатый, мятый, весь какой-то неухоженный. Рядом лежала перевернутая шляпа. Жалко стало парня – трудная у человека работа. Гитаристу проще – сиди и тренькай. А попробуй весь день подудеть в этот саксофон – умом тронешься…

Он прошел еще немного и… сдавило грудь. В голове забили склянки – неужели снова началось?

Глава седьмая

На этот раз без всякой мистики, повышенной чувствительности – наблюдательность помогла. Мужчина стоял, облокотившись на заграждение, лицом к проезжей части – то ли уличным смогом наслаждался, то ли ждал кого. Он допустил ошибку, выдал себя – все окружающие смотрели сквозь, без интереса, а этот… Сменил позу, выпрямил спину и быстро отвел глаза. Лет тридцати, гладко выбритый, начинающий лысеть, с тонким носом с горбинкой.

Андрей не подал вида, прошел мимо, хотя ноги начали подрагивать. Как такое может быть? Ведь оторвались же от этой надоедливой публики! Прятаться в толпе было бессмысленно, во всяком случае здесь, на открытом месте. Майор миновал остановку, встал рядом с урной, закурил. Сделал вид, что читает расписание движения автобусов. Родной бы стране такие расписания!

Обстановка за спиной оптимизма не внушала. Броуновское движение на тротуаре стало смазанным, зато пасущий его субъект обрел четкость. Он прошел, прижимаясь к стене здания, обогнул крыльцо с витриной. Когда Зимин остановился, он тоже встал, обрел задумчивый вид. Полезно иногда подумать.

Дополнительные доказательства уже не требовались. За майором следили. Вряд ли случайно его встретили на улице – это даже не шанс из миллиона. Значит, вычислили гостиницу, а также Дину Борисовну, которая, серая от душевных терзаний, мыкается в номере. Что-то подсказывало, что эта публика едва ли выпишет ей путевку в сияющий демократический рай…

Зимин был на грани провала, если не сказать больше. Он выбросил окурок в урну и, помахивая пакетом с продуктами, отправился дальше. Больше не оборачивался. В заданном темпе он выдержал несколько минут, остановился у какого-то заведения и стал изучать вывеску. «Вarbershop» – значилось на входе. Полным неучем надо быть, чтобы не понять, что это такое. Вошел внутрь, изобразил любезную улыбку.

Заведение было компактным, работали два специалиста – полноватая женщина и невразумительное существо неопределенного пола – видимо гермафродит. Оба покосились на вошедшего, что-то сказали. Зимин не понял. Наглеть, а тем более оставлять после себя разрушения, не хотелось. О европейских местах заключения говорили много хорошего, но на свободе все равно лучше.

«Хвост» остался на улице. Сквозь стекло было видно, как он мнется на крыльце. Дама опять что-то сказала, показала на стул. Покосилось с интересом бесполое существо. Зимин сел, сразу начал ерзать. И вновь привлек внимание. Он застенчиво улыбнулся, пробормотал слово «туалет». Стесняться естественных вещей в этом мире было не принято. Работница цирюльни показала на шторку в дальней стене. Зимин подскочил, нашел за шторкой дверь и вышел в полутемный коридор. Искомое заведение находилось справа, дальше – запасной выход, что и требовалось доказать. Хоть в этом датчане были как все нормальные люди!