Спектакль для предателя

– А я тут при чем? – взорвался Зимин. – Вы, должно быть, в курсе, что в Дании и на севере Германии нас преследовали люди, говорящие на иврите? Ну хорошо, я не настолько туп, знаю, что израильская спецслужба называется МОССАД. Хотя и не поручусь, что это были именно они. Разбирайтесь сами. Мне это зачем? Я увидел, что за мной едет машина. Вы ведь не следили за мной? Да, это был не самый продуманный поступок. Но я и не очень соображал. Просто разозлился – да что это такое? Потом все эти события… Лиц не видел, боялся высунуться, такой страх одолел… Потом кричали люди. Поверьте, герр Бигль, я ни в чем не замешан, меня самого чуть не убили, и я понятия не имею, что происходит. Сильно переживаю за свою супругу. А это кто? – он робко покосился на окровавленное тело, у которого возилась полиция. – Лицо незнакомое, такого я в Дании не видел.

– Он не израильтянин, – вздохнул Бигль. – У трупа в кармане паспорт. Некто Мархад Фархати, гражданин Ирана с действующей германской визой.

Ну, здравствуй, бабушка! Кажется, удалось скрыть изумление. Только этих здесь не хватало. САВАМ, бывший САВАК, – тайная полиция и военная разведка Ирана. В прошлом году свершилась Исламская революция, свергли шаха, союзника Америки. Новое правительство отказалось от строительства АЭС. И понятно, им было не до этого. Из страны бежали все иностранцы и большинство местных ученых, участвовавших в ядерном проекте. И что теперь? Стало легче, опомнились? Информация в принципе поступала: Иран возвращается к ядерной программе. Китайцы помогают строить в Исфахане учебно-исследовательский центр с реактором. Добывают урановую руду, собираются закупать технологии обогащения урана и производства тяжелой воды. Швейцарские и германские компании вроде не против. Но при чем здесь ядерная программа и «грязная бомба»? Решили пойти коротким путем? По крайней мере, понятно, почему так яростно израильтянин бил беднягу ножом. Не сдержался, бывает. Нелюбовь на уровне генов…

– Иранский турист? – пробормотал Зимин. – Слушайте, я вообще не представляю, что тут у вас происходит… И что мне теперь – за решетку?

Все это было крайне неприятно. Если свяжут происходящее с личностью Лучинского, то все закончится печально. Доктора изолируют, увезут, и операция окончательно накроется.

– То, что вы рассказываете, похоже на правду, – начал Бигль.

– Боже правый, да это и есть правда!

– Но непонятно, почему этих людей заинтересовала ваша личность…

«Потому что на другую личность им без меня не выйти», – подумал про себя Зимин.

– В тюрьму вы не поедете, но сейчас мы направимся в одну контору, расположенную в Аусвальде, где вы дадите подробные показания под протокол. Мне жаль, господин Зимин, но таков порядок. Может быть, вы вспомните что-то еще.

…Когда он вернулся в шале, наступил вечер, сгустились сумерки. Майор поставил машину возле клумбы, пошатываясь, направился к дому. Долго ковырялся в карманах, ища ключ, потом не мог попасть им в замочную скважину. Дверь открыла Дина – устала ждать, пока он наковыряется. В полумраке различалось ее обеспокоенное лицо. Она отступила, пропуская Зимина в дом, послышался явный вздох облегчения. Андрей переступил порог, прикрыл за собой дверь.

– Что-то случилось? – Голос у Дины был какой-то посаженный. – Я недавно вернулась с работы. Анфиса, зараза, объявила, что ты попал в историю, что был какой-то труп… Поначалу все решили, что это твой труп…

– Нет, слухи о моей смерти оказались преувеличены. Подожди, – насторожился Зимин. – Ты что, переживала за меня?

– А я, по-твоему, бесчувственная и насквозь деревянная? – зашипела «супруга». – Постеснялся бы такое говорить. Как только не стыдно? Потом сказали, что ты вроде жив, но история от этого яснее не стала…

Ее лицо вдруг оказалось совсем близко – взволнованное, какое-то пятнистое в полумраке. Потянуло так, что невозможно сопротивляться. Он взял ее лицо в свои ладони, стал нежно целовать – в губы, в нос. Женщина застыла, напряглась, руки повисли плетьми. И вдруг задрожала, но не вырывалась, а наоборот – застонала, мол, наконец-то соизволил… Тонкие руки обвили его шею, она прижалась к майору, стала его целовать – быстро, страстно, словно он собирался куда-то бежать. Страсть накрыла с головой, они не могли оторваться друг от друга. Расстегнулась застежка на халате – видимо, сама, мелькнуло нежное тело, майор окончательно стал сходить с ума. Они одновременно начали движение – к лестнице. На первом этаже отсутствовали подходящие горизонтальные плоскости. Это было невозможно, противоестественно, противоречило всем нормам морали и законодательства. Но рано или поздно это должно было случиться…

Глава одиннадцатая

– Мы сходим с ума, – шептала она, осыпая его поцелуями, потом неохотно выбралась из кровати и побрела в ванную, затем на кухню – пора было собираться на работу.