Спектр

Мартин и Юрий Сергеевич пили славный ирландский вискарь. Юрий Сергеевич обещал провести Мартина в еще один ресторанчик, устроенный в мансарде – на этот раз без дураков, в настоящей мансарде посольства Белоруссии, что на Китай-городе. Мартин сбивчиво объяснял, что больше всего на свете он любит нормальные русские посиделки на кухне, а все эти рестораны – так, для разрядки и любопытства ради. Чекист рассказывал про свои вылазки за пределы Земли – старательно обходя конкретику, зато с чувством повествуя о забавных деталях инопланетного быта. Частный детектив, не называя фамилий, повествовал о самых любопытных делах – о слепом путешественнике и его псе-поводыре – Мартин готов был поклясться, что решения о выборе очередной планеты принимал пес; о мальчишке-третьекласснике, сбежавшем из дома и прошедшем пять Станций, прежде чем Мартин его настиг и уговорил вернуться домой – помогло лишь клятвенное обещание, что тому подарят, наконец-то, роликовые коньки. От роликовых коньков разговор легко перешел на обсуждение различных марок коньяка. Ресторан закрывался, они вышли в прохладную сырую ночь – дождь все-таки кончился. Сев за руль, Юрий Сергеевич мигом протрезвел. Мартин потребовал у него секретных чекистских таблеток от опьянения, но Юрий Сергеевич уверил его, что дело лишь в долгой тренировке и верности долгу. Подчиняясь инерции загула (секретная русская формула: время пьянки равно задушевности беседы, деленному на количество выпитого) они отправились в “Точку”. Один из старейших московских ночных клубов тоже заканчивал работу. Угомонились и разошлись подростки, напившиеся своих “энергетических коктейлей”, влюбленные парочки устали танцевать. В огромном зале с бетонным полом осталось человек сорок-пятьдесят. Кто-то уныло играл на несерьезных, малоразмерных бильярдах, кто-то допивал свое за стойкой. Мартин с Юрием Сергеевичем тоже присели на высокие крутящиеся стулья, заказали по порции виски – негоже мешать, тем более под утро.

На эстраде немолодой парень пел под гитару:

– Некстати пришлась книга,
К веревке пришлось мыло.
Я перечитал Кинга –
И понял, что так и было.
Из серых осенних ниток,
Из Трафальгарской гари
Я сочинил форнита

4 –И поселил в гитаре.

Юрий Сергеевич погрозил Мартину пальцем:

– А где ты поселил своего форнита?

– Он давно съехал, – вяло ответил Мартин.

Юрий Сергеевич покачал головой:

– Врешь, врешь ведь… У каждого, кто умеет рассказывать истории, есть свой форнит. Раньше были музы, но они измельчали… мутировали в форнитов.

– Это – если рассказывать истории людям, – ответил Мартин. – Я бросаю их на потребу ключникам…

– А знаешь, зачем они требуют рассказывать истории? – заговорщицки спросил Юрий Сергеевич.

– Ну? – насторожился Мартин.

Однако чекист враз протрезвел и с улыбкой покачал головой.

А певец все рубил по струнам, выколачивая нехитрый аккомпанемент. Играл и пел:

– Бывает, он смел и светел,
Бывает, что все иначе.
Он злится на всех на свете,
Он пьет до соплей и плачет.
Но вот, под ветрами злыми,
Он снова спешит на помощь,
Я помню его имя –
Надеюсь, и ты вспомнишь…

5

Мартин с чувством, хотя и спьяну, зааплодировал. В пустом гулком зале хлопки прозвучали беспомощно, будто холостые выстрелы.

2

Никогда не напивайтесь до положения риз, если назавтра вам предстоят великие дела.

Некоторое время Мартин тихо лежал, вспоминая благородного дона Румату Эсторского, враз протрезвевшего после безобразной пьянки с бароном Пампой. Пытался сквозь головную боль представить, каким образом действует “спорамин”. Решил, что чудодейственные таблетки резко ускоряют метаболизм в организме, что должно помочь и в исцелении от ран, и в борьбе с продуктами распада алкоголя. Со стоном поднялся, выбрался на кухню, заглотал некоторое количество минералки с анальгином, заглянул в кабинет – героический гэбэшник мирно спал на неразложенном диване, рядом, на полу, лежало тепловое ружье аранков.

Мартин покачал головой и двинулся под душ.

Когда Мартин вышел из ванной, Юрий Сергеевич бодро гремел посудой на кухне, напевая под нос: