Спектр

— Язык Библиотеки — это фонетическое письмо, — сказал он. — Трудности даже не в том, что мы не можем пока с уверенностью соотнести символы на обелисках с теми или иными звуками. Главная проблема — как эти буквы складываются в слова, а слова — в предложения. Теория солнечного цикла предлагает начинать чтение с какого-нибудь восточного обелиска, затем, когда его тень точно укажет на другой обелиск, — добавить новый знак, посмотреть на тень от второго обелиска…

— А когда солнце будет в зените — поставить точку в предложении, — любезно подсказал Мартин.

Клим заёрзал, буркнул:

— Все гораздо сложнее, но в целом вы поняли… Теория единого уравнения Вселенной гласит, что язык Библиотеки — это на самом деле математические символы, в едином уравнении описывающие все законы мироздания. Его ещё называют Уравнением Бога. Девочка камня на камне не оставила от этих теорий. А поддержала мою точку зрения, что язык Библиотеки родственен туристическому языку. Вы знаете, сколько в нём букв?

Мартин задумался. Как ни смешно, но знание туристического вовсе не предполагало понимание его грамматики. Любой, прошедший Вратами, начинал говорить на туристическом — совершенно свободно и непринуждённо.

— В такой же тупик станет ребёнок, который уже прекрасно умеет говорить, но не обучен чтению и грамматике, — сказал Клим. — Можно научиться счёту — интуитивно, не раздумывая. Но выделить и систематизировать все звуки языка, соотнести их с буквами — это уже предмет научного поиска.

Мартин поднял руки. И сказал — языком жестов, складывая кисти рук с отведёнными на девяносто градусов большим пальцем:

«Мы знаем чтение и грамматику. Язык жестов — это и есть азбука туристического».

«Правильно, — безмолвно ответил Клим. — Это так естественно, что мы не задумываемся об этом. Но нас научили азбуке. В туристическом языке сорок семь букв, тринадцать знаков препинания и два числительных. Ноль и единица, двоичный код».

Ребёнок, подозрительно уставившийся на взрослых, негромко, предупреждающе заревел.

— Не любит, когда говорят на туристическом жестовом, — пожаловался вслух Клим. — Русский и английский понимает, туристический тоже, а язык жестов — ещё нет. Он родился здесь, Вратами не проходил.

— Так в чём проблема? — спросил Мартин. — Даже мне, полнейшему профану, ясно, что язык Библиотеки привязан к туристическому. И, наверное, каждый жест имеет сходство с одним из знаков на обелисках?

— Сложность опять же в направлении чтения, — пояснил директор. — Мы пытались читать расположенные рядом обелиски, пробовали различные направления и комбинации… ничего вразумительного. Лепет ребёнка, псевдоречь душевнобольного. Ирина заявила, что знает метод дешифровки. Сейчас большая часть населения посёлка отправилась вместе с ней на «точку двенадцать» — это крупный остров, расположенный тремя километрами севернее.

— А вы остались здесь? — поразился Мартин. — В то время как величайшее открытие, быть может…

— Предложенный Ириной метод чтения обелисков я без лишней огласки пробовал два года назад, — сказал директор. — Это несложная корреляция между площадью островов и количеством знаков на них… Никакого результата.

— Вы ей не сказали об этом, — задумчиво произнёс Мартин. — Что ж… вероятно, это правильно. Излишнюю восторженность надо лечить.

— Заберите её отсюда, — сказал Клим. — Прошу вас. Если угодно, я даже подскажу несколько интересных историй для платы ключникам.

Мартин посмотрел в глаза директору:

— Научная ревность?

Клим покачал головой:

— Нет. Девочка, бесспорно, талантлива. Её опровержение Уравнения Бога было блистательно красивым. Но ей надо учиться. И не здесь, где полно фанатиков и психопатов, а обелиски дразнят взгляд… Сегодня девочка убедится, что её теория — вздор. Она не сломается, она начнёт выдумывать новые подходы… и утонет в обилии материала, в ползании по скалам с рулеткой, в бесплодных спорах и обидах. Уведите её, Мартин! Она повзрослеет и вернётся — чтобы раскрыть тайну Библиотеки.

Мартин протянул директору руку:

— Договорились. Есть только одна проблема — захочет ли она уйти? Даже если мы её свяжем и дотащим до Станции… вы же знаете не хуже меня: ключники пропустят во Врата лишь добровольцев.

— Мы ей поможем, — усмехнулся Клим. — Сейчас весь наш дружный коллектив вернётся вместе с Ириной. Все будут злы и язвительны, насмешки посыплются градом. Особенно постараются те, кого она успела обидеть. Если этого мало — я своей властью велю ей убираться вон… и назову дурой. Девочка гордая, она уйдёт.