Сперанский 4. Коалиция

А говорили, что этот деятель не ходит в офицерское собрание. Мол, не хочет чувствовать на своей спине вопросительные взгляды. Видимо, прознал, что я тут и решил прийти. Может так быть, что мимо Леонтия Леонтьевича не прошло мимо то, что я высказывался против него у Суворова.

— Мне заниматься сочинительством? — генерал рассмеялся.

Вечер точно переставал быть томным. Зря я зашел. Нужно было после боя решать свои проблемы с коммуникацией. Чуть не сорвалось стихотворение Евгения Евтушенко про сущность поэтов в России. Оно было бы в тему слов Беннигсена. Однако, я вовремя вспомнил, что в нем и слово «гражданство» присутствует и про Пушкина немало слов. Рано еще про Пушкина, а про гражданство, так и преступно.

— А я знаете ли, когда планирую операции, могу слегка отвлекаться и сочинить что-нибудь, дабы снова вернуться к планированию, дабы вновь и вновь все просчитать. Нужно же все еще и согласовать, чтобы не погубить людей, — а вот и мой главный выпад.

Пойдет на обострение? Впрочем, другом он не станет ни при каких обстоятельствах, как и не перестанет быть врагом. И уже плевать про обострения и последствия. Только бы не случились обстоятельства, когда иного выхода, как дуэль не останется.

— Весьма особый у вас подход к планированию. Впрочем, человеку, столь далекому от военного дела, многое позволительно, — усмехнулся Беннигсен, о посмотрел вокруг, как будто в поисках поддержки.

Офицеры были сдержаны, но внимательны. Представление удается на славу, будет что после обсудить, словно офицеры оказались в петербургском салоне. Жаль, что в этом спектакле я отыгрываю одну из важных ролей.

— Я не спорю, так планировать свои операции, как это выходит у вас, у меня не выйдет. Но смею утверждать, что я человек, который пришел помочь своему Отечеству и могу сказать, что те города, что были при моем командовании захвачены, то мое участие в битве при Удине, — это стало частью общей победы. Ну а время нынче такое, когда адвокаты, например такие, как генерал Жубер, громят австрийцев. Наши, русские офицеры не позволяют бывшим капралам побеждать себя. Так что Слава РУССКОМУ оружию и офицеру! — последнее я громко произнес, с таким намеком на слове «русскому», что части офицеров могло оказаться и не по себе.

Далеко не все тут были этнически русскими.

Но, что главное, так не по себе должно оказаться Беннигсену. Намек на свою операцию с калмыками он получил и крыть было нечем. Ну и еще один нарратив я озвучил. Если ранее, совершая попытку угодить Леонтию Леонтьевичу, я говорил о том, что только под его чутким руководством и все такое, то сейчас я оттер генерала от моих успехов.

Беннигсен улыбнулся. Он тонко чувствовал момент и понял, что я за словом в карман не полезу, потому на каждый его выпад найду свою шпильку.

— А не правда ли, господа? Отличный тост! — сказал мой оппонент, будто бы до этого у нас ним была дружеская беседа и она закончилась.

— Только чуть, господа, по бутылочке шампанского и все. Скоро бой, завтра много работы, его высокопревосходительство Александр Васильевич Суворов серчать будет, — смилостивился Федор Федорович Буксгевден, позволяя выпить.

Моментально все отвлеклись. Уже никому нет дела до того, чтобы помнить, что только что была моя с Беннигсеном пикировка. Ну, и ладно. А вообще ситуация с моим оппонентом мне в минус. Теперь нужно крепко думать, как именно наказывать Беннигсена. Могут опрометчивый поступок связать и со мной. Ну это дело будущего, а пока…

Я выпил шампанского. Признаться, пробовал я напитки с таким названием и куда лучше. Нужно будет подумать над тем, чтобы опередить Воронцова и всяких там Голицыных и начать самому зарабатывать на крымских винах, пока это не стало мейнстримом.

Под шумок, по-английски, не прощаясь, я отбыл к себе. Как и раньше, предпочитал стоять лагерем чуть в стороне, чтобы и стрельбище организовать, ну и не заканчивать тренировки. Такие вот офицерские собрания — это хорошо, но, когда не на войне. Ну не мне их судить, эту военную кость. Кстати, а в Англии утверждают, что уйти не попрощавшись — это французская манера.

Следующий день начался с подготовки воздушного шара. Наконец-таки, инженеры с моего завода, которые занимались и ракетами и проверяли технические характеристики новых пуль для нарезного оружия, воспряли и стали готовить воздушный шар. Они оба, и Степан Красиков и Иван Будилов, долго упражнялись в управлении этим чудом, так что обещали, что через два часа шар будет полностью готов.