Сперанский

Описанную форму политической организации Сперанский назвал «истинно монархическим правлением». Проектируя ее, он вполне сознавал, что она неосуществима в России до тех пор, пока здесь сохраняется крепостная зависимость крестьян от помещиков и дворян от государя, пока вместо разделения народа русского на «свободнейшие классы дворянства, купечества и проч.» имеют место быть два состояния: «рабы государевы и рабы помещичьи», где первые являются свободными лишь по отношению ко вторым. Все перемены в образе управления Россией, заявлял Сперанский, будут при таком положении сословий касаться «только внешностей, и прочного добра на сей пропорции сил народных никак основать не можно». Одновременно с мерами по преобразованию существовавшей в России формы правления он предлагал поэтому осуществить меры по ликвидации крепостного права, которое, по словам его, «столько противно разуму общему, что должно рассуждать о нем, яко времянном и непременно прейти долженствующем».

Общая реформа общественно-политического строя России мыслилась Сперанским в качестве довольно длительного процесса. «Хотеть в год, в два без крутостей, без разрушения не только разобрать по частям прежнее огромное здание, но и воздвигнуть новое, конечно, невозможно. Состояние государств устрояется веками, и устрояется почти само собою: тот великий человек, кто положил ему твердое основание. Отчего все творения природы столь совершенны и столько кажутся удобны? Оттого, что она долгое время во мраке молчания и тайны приуготовляет их, располагает одним приемом все их части и не прежде выводит на свет, как дав им внутреннюю силу, их оживляющую. После сего они растут и усовершаются сами собою; таким же точно образом должны быть приуготовляемы и перерождения царств земных. То, что кажется невозможным в одно время, быв расположено на известные эпохи и основано на общем непременяемом плане, самым движением времени и обстоятельств приходит к совершенству».

Как верный сын своей эпохи, Сперанский был в реформаторстве своем идеалистичен: он имел ряд основополагающих идей о том, как должна быть организована система управления, — эти идеи выражали собой, что нетрудно заметить, суть механизма властвования, сложившегося в Англии, стране наследственной аристократии — и эти английские по своему происхождению идеи, казавшиеся ему пригодными для любых условий, он стремился привнести в Россию, страну самобытную, в которой идеи, выросшие на чужой почве, извращаются и отторгаются с такой же легкостью, с каковой поначалу приветствуются и воспринимаются. Сперанский был наивен, полагаясь на то, что законный государь по собственному желанию ограничит свою абсолютную власть. Но мыслителю-чиновнику надо все же отдать должное: создавая проекты общественно-политических преобразований в России, он смотрел и глубже, и дальше всех других современных ему носителей реформаторских замыслов. Идеи западноевропейских философов, принципы, легшие в основание систем правления в Западной Европе, хотя и восхищали его, не затмили в нем здравого смысла. Он не допускал и малейшей мысли о том, чтобы подчинять этим идеям и принципам российскую действительность, насильно втискивать русское общество в рамки представлений, возникших из знакомства с западноевропейскими политическими системами. Напротив, Сперанский утверждал, что «всякая страна имеет свою физиогномию, природою и веками ей данную, что хотеть все переделать есть не знать человеческой природы, ни свойства привычки, ни местных положений; что часто и самые лучшие преобразования, не быв приспособлены к народному характеру, производят только насилие и сами собою сокрушаются; что, во всяком случае, не народ к правлению, но правление к народу прилагать должно». В записке «О постепенности усовершения общественного», датированной 1802 годом, он писал: «Одно из главных правил лиц управляющих должно быть знать свой народ, знать время…Теории редко полезны для практики. Они объемлют одну часть и не вычисляют трения всей системы, а после жалуются на род человеческий!»

Впервые приступая к разработке проектов общественных преобразований, он понимал, что «всякая перемена без нужды и без видимой пользы есть вредна, так как все почти легкие средства в делах государственных по большей части суть средства ненадежные», что «перемены могут быть на время блистательны, но со временем зло возрастает самым исправлением его», что истинный преобразитель общества — скорее садовник

, нежели строитель, что общество человеческое не есть здание, каковое обновить можно враз, перестроив своды, перебрав стены, но более походит на сад, для обновления которого «тот много сделал, кто умел избрать и насадить первый корень, хотя одно время и стечение стихии может взрастить древо».

* * *