Сперанский

Много разговаривали прежде о политике, об отъезде Государя, о Сперанском, которому предсказывают блестящую будущность.

Там же. Запись от 17 марта 1807 года

Возвышение Сперанского совпало с окончательным охлаждением императора Александра к своим друзьям — членам «Негласного комитета». Этот комитет давно уже не собирался, но молодые реформаторы, увлеченно работавшие над проектами преобразования России, продолжали оставаться на своих местах товарищей министров.

И вот постепенно они стали покидать столицу. П. А. Строганов, работавший товарищем министра у В. П. Кочубея, уехал с началом военной кампании 1807 года в действующую армию; Н. Н. Новосильцев 6 июля 1808 года ушел с должности товарища министра юстиции и отправился за границу. Адам Чарторижский остался в Санкт-Петербурге, но уволился с должности товарища министра иностранных дел и, сохранив за собой чисто номинальное звание попечителя Виленского учебного округа, всецело предался личной жизни.

Спустя несколько лет, когда основные события в жизни Сперанского уже произойдут, он обратится к истории «Негласного комитета». Давая оценку его реформаторской деятельности, Михайло Михайлович отметит несомненные достижения ее, как то: преобразование Совета в 1801 году, восстановление комиссии законов, грамота Сенату, учреждение министерств. Но в целом он скажет, что деятельность «Негласного комитета» не достигла своей цели. Преобразования и учреждения, предлагавшиеся им, проникнуты были, по признанию Сперанского, единым началом. Но задуманные в тишине кабинета, наскоро составленные, осуществлявшиеся отдельными частями и без какой-либо последовательности, они казались лишенными единства, случайными, предпринимавшимися для удовлетворения временных нужд. Новые учреждения плохо уживались на практике со старыми и производили более зла, нежели добра.

Неудачи в осуществлении реформаторских проектов, разрабатывавшихся в «Негласном комитете», окончательный распад последнего не отвратили Александра I от политики реформ. Российский самодержец был достаточно умен, чтобы понять, что надежды на благие перемены в общественных порядках необходимо оправдывать. Их лучше не порождать вовсе, чем, породив, не суметь оправдать. Многих политических революций в человеческой истории просто не было бы, когда бы не было обманутых надежд.

Будучи не в состоянии оправдать порожденные им по вступлении на престол благие надежды, император Александр должен был прилагать усилия к тому, чтобы не обмануть их окончательно, и по этой причине не мог враз отказаться от игры в реформы. С другой стороны, к определенным переменам, причем именно в направлении укрепления законности, толкали его и насущные интересы самодержавной власти, носителем которой он выступал.

В сложившихся в России к началу XIX века условиях общественной жизни потребности сохранения и повышения могущества самодержавия, усиления его воздействия на общество со всей необходимостью толкали правителей на расширение аппарата государственной исполнительной власти, развитие всепроникающей организации чиновничества. Вступление Александра I на императорский престол совпало с резким усилением в русском обществе влияния бюрократии. Развитая для обеспечения могущества самодержавия, его неограниченной власти над страной, она превратилась в мощную самостоятельную силу, несущую в себе серьезную угрозу этому могуществу и неограниченности. Отдавая население страны в полное подчинение бюрократии, высшая государственная власть всегда со всей неумолимостью сама оказывается в зависимости от нее. В осуществлении административных функций чиновники исходят прежде всего из собственных групповых интересов, которые, как правило, не совпадают с интересами центральной власти. И наиболее ясным проявлением такого расхождения интересов самодержавия, с одной стороны, и интересов его собственного исполнительного аппарата — корпорации чиновников — с другой, была практика неисполнения последними издаваемых императором указов и предписаний. Ею прямо подрывалось могущество самодержавия, ослаблялось его воздействие на общественную жизнь.

Глава государства, желающий эффективно управлять страной, должен прежде всего научиться действенно управлять собственным исполнительным аппаратом. А эта задача с разрастанием бюрократии неизбежно усложняется. Попытки императора Александра I управлять корпусом своих чиновников зачастую давали ему только один результат — чувство собственного бессилия. Вероятно, именно в минуту, когда нахлынуло на него такое чувство, вырвалось из души его горькое признание: ««Я хотел быть строг. Я узнал о таких вещах, которые должны быть наказаны. Но когда я предал виновных суду, они вышли белее снега».