Сперанца

Она в возбуждении переставляла с места на место попадавшиеся ей под руку предметы, когда Эмилия, более практичная, вышла из соседней комнаты с двумя битком набитыми сумками, прикрытыми сверху клетчатыми платками.

— Сперанца проводит Демористу и привезет немного муки, — сказала она.

Надален посмотрел на старуху и ничего не сказал. Но Эмилию взял за сердце этот взгляд, страдальчески грустный, как у собаки, незаслуженно побитой хозяином. Она едва не поддалась порыву чувства, но во-время сдержалась.

— Не унывай, старик, — сказала она, — мука у нас в самом деле будет, и я сделаю тебе лапшу.

Потом она наклонилась к старику, сидевшему, понурив голову, и шепнула, похлопав его по плечу:

— Есть вещи, в которых мы не вольны, и тут уж приходится молчать… Хорошо бы, чтобы никто не знал, что Сперанца едет за реку.

Старик кивнул в знак согласия, потом проговорил, не поднимая головы:

— Скажи ей, чтобы она заранее придумала, что сказать, если ее остановят и захотят заглянуть в кошелки… Понятно, не на обратном пути. Для чего нужна мука и так всем известно, а вот мужская одежда…

— Чтобы обменять ее на муку, — сказала Демориста, бесшумно выросшая у них за спиной. — Одежду можно сбыть, если нет мужчины, который ее носит.

— Верно, — сказал Надален. — Верно. С вами Сперанца не пропадет. Я вижу, вы женщина умная и за словом в карман не полезете.

Сперанца была уже готова, повязалась платком, накинула шаль.

— Ну, пошли? — сказала Демориста.

Сперанца уже шагнула к двери, но Надален загородил ей дорогу.

— Ты что, забыла о Джованнино? Как же так можно уйти и ни слова ему не сказать. Он не привык, чтобы с ним так обходились, ему будет обидно…

Сперанца выбежала поискать сына.

Он сидел на берегу и рассеянно бил по воде прутом, поглощенный какой-то мыслью.

— Джованнино, — тихо окликнула его Сперанца.

Он встрепенулся.

— Джованнино, мне нужно поговорить с тобой.

Джованнино взглянул на мать, и лицо его просветлело. Ну, конечно, он знал, что так это и будет, он в этом даже не сомневался. Мать пришла сказать ему, что это из-за тех двух женщин она попросила его уйти, но что между ним и ею не может быть никаких секретов,

— Да, мама, — проговорил Джованнино, вскочив на ноги,

— Джованнино… — начала Сперанца, и в ее голосе прозвучала нотка грусти. — Я должна покинуть тебя на несколько дней.

— Что случилось, мама? — спросил юноша, и улыбка на его лице сразу исчезла. — Какая-нибудь неприятность?

Сперанца почувствовала тревогу в голосе сына, и сердце у нее переполнилось нежностью. Она провела рукой по его волосам и сказала с улыбкой:

— Бог мой, как же ты вырос. Еле дотянулась!

Джованнино тоже улыбнулся, но не забыл о своем вопросе.

— Что случилось, мама? Куда ты должна ехать?

— Вот что… — Сперанца колебалась. Она никогда не говорила сыну неправды, да в этом никогда и не было надобности. Но теперь всюду подстерегала опасность, а Джованнино был не из осторожных. Она не должна была подвергать его риску, не должна была внушать ему тревогу.

И все же было бы нехорошо солгать ему на прощанье.

— Вот что, Джованнино, — снова начала Сперанца, — я чуть было не сказала тебе неправду. Но мне это не по нраву. Я никогда не обманывала тебя, сынок, не хочу обманывать и сейчас. И ту ложь, которую я собиралась сказать тебе, ты от меня не услышишь.

Сперанца улыбнулась и снова поворошила ему волосы.

— Но ты должен мне верить, — продолжала она. — Есть одна вещь, о которой я пока не могу тебе рассказать. Это не недоверие, сынок, это предосторожность. Не спрашивай меня ни о чем — так будет проще. Хорошо? Поменьше бывай на людях в эти дни и веди себя тише. Не обращай внимания на разные слухи, и если тебя спросят обо мне, по возможности не говори, что я уехала, а уж если придется отвечать, скажи, что я поехала к родственникам в Романью. И ни в коем случае ничего не говори о Демористе.

— Мама, что за беда приключилась?

Джованнино схватил мать за руки, и вся его до обожания страстная любовь к ней отразилась на его юном лице, неспособном скрывать чувства.

— Никакой беды нет, Джованнино, Наоборот, случилось что-то очень хорошее. Но время сейчас трудное, и надо быть осторожным. Я уеду ненадолго… Возможно, только на два дня… Но если я задержусь, не беспокойся. Поездки теперь — дело нелегкое. Всегда могут возникнуть какие-нибудь помехи… Будь умным и не отходи далеко от дома. В долине — немцы, а ты уже входишь в возраст, скоро тебе призываться. Лучше на глаза им не показывайся…

Джованнино нетерпеливо тряхнул головой:

— Скажи же, наконец, в чем дело!

— Я все сказала, сынок. Ты не ребенок, и нечего тебе капризничать. Если Сперанца говорит, что так надо, ты должен ей верить…

— Ты говоришь, что я уже не ребенок, а обращаешься со мной, как с ребенком…

— Я буду обращаться с тобой, как с мужчиной, сынок, и, может быть, очень скоро мне придется сказать тебе, чтобы ты действовал уже как мужчина…

Сперанца машинально продолжала ворошить его волосы, но взгляд ее был печальным, и она избегала смотреть на сына.

— Сперанца! — позвали ее из дома.

Женщина обняла юношу, потом резким движением отстранила его от себя и пошла к дому.