Спеши любить

Я облегченно вздохнул, все еще не веря в то, что действительно ее пригласил. Катил по улицам, украшенным фонариками, и через городской сквер, а потом потянулся и взял Джейми за руку; в довершение этого прекрасного вечера она ее не отняла.

* * *

Когда мы остановились около ее дома, в гостиной по-прежнему горел свет; за занавесками виднелся силуэт Хегберта. Наверное, священник бодрствовал потому, что желал узнать, как прошел праздник в приюте. Или, возможно, хотел убедиться, что я не поцелую его дочь на прощание. Такого он бы точно не одобрил.

Я раздумывал об этом, когда мы вылезли из машины и подошли к двери. Джейми притихла, но казалась очень довольной; видимо, была рада, что я пригласил ее в гости. Раз уж она оказалась достаточно проницательна для того, чтобы раскусить мой фокус с деньгами для сирот, возможно, Джейми с той же легкостью разгадала, что значит это приглашение. Судя по всему, она заметила, что я впервые по собственному побуждению предложил составить ей компанию.

Когда мы поднялись на крыльцо, Хегберт выглянул из-за занавесок и тут же спрятался. Родители Анжелы, например, таким образом давали понять, что у тебя есть еще пара минут до того, как откроется дверь. Обычно этого времени хватало, чтобы посмотреть друг на друга, а потом набраться смелости и поцеловаться.

Но я не знал, захочет ли Джейми поцеловать меня, точнее, я сильно в этом сомневался. С распущенными волосами она казалась такой хорошенькой, что после всего случившегося я решил не упускать возможности, если таковая вдруг обозначится. И уже начал собираться с духом, когда Хегберт открыл дверь.

– Я слышал, как вы подъехали, – сообщил он. Кожа у него была того же землистого оттенка, что и обычно.

– Здравствуйте, преподобный Салливан, – мрачно сказал я.

– Привет, папа, – радостно отозвалась Джейми. – Жаль, что ты не смог поехать с нами сегодня. Было просто замечательно.

– Рад за вас. – Хегберт кашлянул. – Можете пожелать друг другу спокойной ночи. Джейми, я оставлю дверь открытой.

Повернулся и направился в гостиную. Я догадался, что оттуда Хегберт может наблюдать за нами. Священник делал вид, что читает, хотя я не видел, чем заняты его руки.

– Сегодня я прекрасно провела время, Лэндон, – сказала Джейми.

– Взаимно, – ответил я, ощущая на себе взгляд ее отца. Интересно, догадался ли он, что я держал его дочь за руку, сидя в машине?

– Во сколько мне прийти завтра? – спросила Джейми.

Хегберт приподнял бровь.

– Заеду за тобой. В пять. Хорошо?

Она посмотрела через плечо:

– Папа, ты не против, если завтра я схожу в гости к Картерам?

Хегберт потер глаза и вздохнул:

– Сходи, если тебе нужно.

Не слишком воодушевляюще, но не так уж и плохо.

– Что принести? – спросила Джейми. На Юге всегда задают этот вопрос.

– Ничего, – ответил я. – Приеду за тобой без четверти пять.

Мы постояли несколько мгновений молча; судя по всему, Хегберт начал терять терпение. Он ни разу не перевернул страницу.

– Увидимся завтра, – сказала Джейми наконец.

– Да.

Она потупилась, потом снова взглянула на меня:

– Спасибо, что подвез.

И вошла в дом. В ту секунду, когда закрывалась дверь, я заметил, что на губах Джейми играет легкая улыбка.

* * *

На следующий день я приехал за ней минута в минуту и с удовольствием увидел, что Джейми снова распустила волосы. Она надела подаренный мною свитер, как и обещала.

Мои родители были удивлены, когда я попросил позволения пригласить на обед Джейми. Угощения, разумеется, хватило бы на всех – когда папа гостил дома, Хелен, наша кухарка, готовила столько еды, что хватило бы накормить целую армию.

Кажется, я раньше не упоминал Хелен. Мы держали кухарку и горничную, во-первых, потому что могли себе такое позволить, а во-вторых, потому что мама была не лучшей домохозяйкой на свете. Она, конечно, делала мне сандвичи на завтрак, но потом у нее уходило три-четыре дня на то, чтобы привести в порядок ногти. Без Хелен я бы все детство питался подгоревшим пюре и пересушенным бифштексом. К счастью, папа осознал это сразу после свадьбы, поэтому кухарка и горничная появились в доме еще до моего рождения.

Хотя наш дом был одним из самых больших в городе, дворцом я бы его не назвал; прислуга жила отдельно. Отец купил этот дом из-за его исторической ценности. Хотя в нем и не жил пират Черная Борода (что представляло бы значительный интерес для меня), им некогда владел Ричард Доббз Спейт – один из членов конвента, подписавших Конституцию. Спейту также принадлежала ферма неподалеку от Нью-Берна, примерно в сорока милях от Бофора; там его и похоронили. Конечно, наш дом прославился не так, как место упокоения мистера Спейта, но все-таки отцу было чем похвастаться в конгрессе. Когда он бродил по саду, то предавался размышлениям. Мне отчего-то делалось грустно при мысли о том, что отец, как бы он ни извернулся, никогда не переплюнет Ричарда Доббза Спейта. Крупные исторические события случаются лишь раз в несколько сотен лет – можно сколько угодно обсуждать фермерские субсидии или говорить о «красной заразе», но с подписанием Конституции ничто не сравнится. Даже я это понимал.