Спец

Я поднялся метров на триста, тут попутный ветер был, и полетел, размышляя. А ведь это я научил Анну заниматься сексом в такой позе. Она мне девственницей досталась, и пришлось изрядно постараться, передавая опыт, и чтобы она полюбила постельную гимнастику. А то есть такие деятели, которые в первый раз так испортят момент, что девушки как огня боятся секса. Времени, конечно, мало было, но всё же она не была новичком и знала, что делать, что и доказала в госпитале с чужим мужчиной. Ну хоть не опозорила меня своей неопытностью. В принципе, после сна во мне что-то перегорело, и Анна стала мне как чужой человек, безразлична. Когда их в Горький переведут, посещу город и там разведусь. Хочу сбросить эту гирю с ног, заботиться я могу только о своих родных, Анна же перестала ею быть, не хочу иметь с ней ничего общего. Ладно, Анна – это отрезанный ломоть, и больше о ней думать не стоит. Ещё не хватало всё это повторно переживать и обдумывать, она этого теперь недостойна.

Я увидел, что пересёк линию фронта. Теперь стоит подумать о ситуации под Москвой. Жукова здесь нет, он, тяжелораненный, продолжает с больничной койки руководить обороной Ленинграда. Обороной Москвы командует маршал Шапошников. И, надо сказать, командует неплохо. Пока летел, я отметил прибытие дальневосточных дивизий, скапливающихся для удара. Охрана и секретность вокруг них жуткие, если я даже слухов о них не слышал, а обнаружил только с помощью сканера, пролетая неподалёку. Две дивизии уже здесь были, но сколько их в действительности, пока не знаю. И, что подозрительно, дивизии отправили не в город, а километров за двадцать от Москвы, где я пролетел. Это могло объяснить только одно: там будет фланговый прорыв, как и с другой стороны, и, думаю, все те немецкие войска, штурмующие столицу, окажутся в кольце. План неплох, и тогда драконовские методы в маскировке себя оправдывают. Надеюсь, у мужиков всё получится, а уж я постараюсь им помочь. Этой ночью снова по батареям поработаю, сократив их количество, а потом по штабам. Нужно дезориентировать противника.

Я продолжил размышлять, отметив, что пилотирую и ориентируюсь на местности почти машинально, не сосредоточиваясь, но и стараясь не потеряться, зная, где и как лечу. Так вот, по поводу общения в Кремле с группой товарищей из особого отдела и контрразведки. Они мне чуть душу не вынули, пытаясь узнать, откуда взялась трофейная техника, потому что на единственном заводе в Москве, куда свозят трофеи, чтобы их отремонтировать и отправить в войска, пропаж не замечено, всё по спискам проверено. Так откуда техника? На всё я отвечал однозначно: не знаю. Что якобы слышал от парней из «команды инвалидов», то и говорил. Ладно, по этой теме отстали, но стали расспрашивать, КАК эта группа бронетехники с немецкой символикой от Москвы добралась до передовой, минуя все мосты, посты и секреты? Это было невозможно. Это я тоже объяснил достаточно просто. А кто сказал, что её перегоняли? Меня от Москвы везли в кузове грузовика, мы там в карты играли. Посты были, останавливались, слышал, как общались, потом дальше ехали. Технику я увидел за пять километров от того полка, где мы пересекали передовую, познакомился с экипажем, и уже через двадцать минут мы направились к передовой. Дальше общение с комполка, меня переговорщиком выбрали, ну и всё остальное. А то, что в экипажах наши парни-фронтовики, это я чем угодно поклясться могу, со всеми пообщаться успел. Не думаю, что допрашивающие поверили, да нет, конечно, не поверили, но информацию к сведению приняли и будут проверять. Позже, когда проверят и у них снова появятся вопросы, я не хотел бы попасть к ним в руки. Много нестыковок. Одно меня оправдывало: я попал в «команду инвалидов» с пылу с жару, а они это проверили, и действительно многого мог не знать.

Вот за такими размышлениями мой полёт прошёл как-то быстро и незаметно. Вроде только взлетел, а уже оказался в тылу у немцев и даже нашёл подходящую площадку для посадки. Сканер подтвердил – место неплохое. В этот раз посадку я совершил, мягко заскользив на лыжах. Растёт опыт. Надо и дальше его набирать. Особенно на двухмоторных самолётах, на которых у меня совершенно практики не было, что в этой, что в другой жизни. Стоит отметить, что пока я крутился над оккупированной территорией, то часто видел и посты воздушного наблюдения, в данном случае «слухачей», так как погода была так себе, да и темно, одиннадцатый час ночи, и разные засады, и засеки. Видимо, моя прошлая деятельность была оценена по достоинству, если такие силы брошены на охрану тылов. Тут чуть ли не целая дивизия была разорвана на мелкие части, чтобы прикрыть их с тыла, а может, и две.