Специалист технической поддержки 5

Тюрьма, в которую я попал, была не слишком большой и находилась в черте Сеула, так что выбор профессий для освоения тут был весьма скуден.

Там же, во время собрания, я узнал, что вместо тюремного дворика заключенные могут свободно посещать библиотеку, а для желающих на ее базе был даже оборудован небольшой учебный класс для изучения компьютерной грамотности. Это было не слишком актуально в век смартфонов, которые были в кармане каждого тупицы или бандита, но даже там старались привить людям какие-нибудь полезные навыки, например, обучить работе с офисными программами и электронной почтой на случай, если на новом месте работы после освобождения придется взаимодействовать с техникой. Во всяком случае, именно так все преподносила тюремная администрация.

Я не стал корчить из себя затворника и, получив казенный пуховик, отправился с другими заключенными на утреннюю прогулку.

Морозный январский воздух ударил в голову с такой силой, что на мгновение я подумал, что потеряю сознание. Небо над Сеулом было свинцово-серым и мрачным, но даже в такую погоду окружающий мир казался настолько ярким, что резало глаза.

Я снял очки и потер переносицу. Картинка стала чуть четче, а перед взглядом перестали скакать красные точки. Завтра начнется мое обучение работе на швейной машинке, а пока же я был предоставлен сам себе. Тюремный магазин тоже был мне недоступен до момента, пока господин Ким Чан Сон не внесет на мой счет депозит, о чем меня должна оповестить администрация тюрьмы. Надеюсь, у адвоката и Пак Сумин хватит ума не заливать на мой счет сразу несколько миллионов вон на весь срок моего заключения, и они ограничатся суммой в сто пятьдесят-двести тысяч вон, постепенно пополняя мой тюремный счет по мере его истощения. При встрече нужно будет обсудить этот вопрос с юристом, лишнее внимание администрации тюрьмы мне было ни к чему. Для них я был простым северокорейцем по имени Кан Ён Сок, им же я хотел и оставаться. А то, что я еще и являюсь личным ассистентом молодой и крайне богатой особы им знать не обязательно. И даже если в моем деле найдут соответствующие записи, мне не стоит афишировать свою связь с Пак Сумин.

Богатеньких выскочек нигде не любят, это я знал точно.

На второй день в тюрьме меня вызвали в администрацию. Господин с отекшим лицом, имени которого я даже не старался запомнить, устало объяснил мне по второму кругу систему рангов, после чего дал подписать документы о пополнении моего тюремного счета.

— Заключенный Кан Ён Сок, согласно внутреннему распорядку вы можете получать ежемесячно не более пятисот тысяч вон на свой счет, при этом тратить в тюремном магазине на личные нужды не более десяти тысяч в день. Общий лимит расходов в магазине составляет тридцать тысяч вон в сутки. Все понятно?

— Разрешите спросить, — отчеканил я, глядя перед собой, будто снова был в армии.

Мужчина только кивнул.

— Если личные расходы составляют десять тысяч, то как общие расходы могут быть тридцать тысяч вон? — спросил я.

— Вы можете платить за других заключенных, если у них еще есть лимит трат на сутки, — терпеливо ответил мужчина. — Но учтите, заключенный Кан Ён Сок, администрация неприемлет махинаций и выборки чужих лимитов с целью получить больше продуктов, а также у нас запрещены все виды прямой внутритюремной торговли. Если хотите угостить сокамерников или работников вашего отряда ужином можете оплатить их покупки в тюремном магазине.

— Допустимо ли накопление запасов? — продолжил я спрашивать, вытягиваясь по струнке.

То, как я держался, понравилось мужчине. Четкая, уважительная речь, вопросы по существу. В его глазах я был молодым оступившимся человеком, который попал в мясорубку обстоятельств — администратор конечно же знал, за что я сел и по какой статье, как имел и материалы приговора суда. Я не был вором, не был убийцей или мошенником. Просто парень, в руки которого попало оружие одного тупого телохранителя, который шел основным фигурантом по тому же делу.

— В пределах разумного, надзиратели не будут гонять вас за пару лишних пачек лапши или вяленого мяса. Но никаких залежей, никакой подпольной торговли и натурального обмена! Я это отдельно для вас повторяю, заключенный Кан Ён Сок. Я знаю, что у северян черный рынок в крови и вы мастера менять одни нужные вещи на другие, но тут вам не север, а исправительное учреждение города Сеула. Вы уяснили?

— Так точно! Уяснил! — я тут же согнулся в поклоне перед мужчиной, показывая, что вопросов больше не имею.

— Свободны, — кивнул администратор.

Значит, с внутренним распорядком тут все строго. Курение, азартные игры и куча других ограничений — все в тюрьме было направлено на то, чтобы заключенные тратили свою энергию на обучение чему-нибудь полезному, саморазвитию или хотя бы переосмыслению собственных поступков.