Специальные команды Эйхмана. Карательные операции СС. 1939—1945

Несмотря на эти призывы к уничтожению еврейства, Зикс заверял, что он был вполне терпимым человеком. Он сидел, откинувшись спиной на спинку свидетельского кресла, и был похож на человека, образование которого настолько глубоко и широко, что не позволяет ему скатиться к мелочности расовых предрассудков. Зикс объяснил, почему для него было невозможно быть антисемитом. Еще во времена, когда он работал над своей докторской темой, двое его любимых преподавателей были евреями. Он заявил, что ничего кроме огромного уважения к тем людям не испытывал, что он считал их своими друзьями. Он часто был в гостях у них дома и даже после окончания учебы продолжал переписываться с одним из них. Я спросил у него, как он относился к тем двум евреям, после того, как на них обрушилась вся ярость нацистской бури. Он пожал тяжелыми плечами: «В любом случае мне было крайне неприятно, что эти люди попали под жернова новых правил и законов».

Но он полагал, что на самом деле евреи не очень сильно пострадали. Когда ему напомнили о том, что примерно 1 миллион евреев подверглись преследованиям, Зикс резко наклонил голову вперед и недоуменно спросил: «Что вы имеете в виду под преследованиями?»

На его вопрос ответили: «Профессор Зикс, для человека, который был деканом в университете и профессором, а также журналистом, генералом и солдатом, имея весь этот опыт, из уст такого человека, как вы, такой вопрос звучит несколько несерьезно. Это может означать, как вы знаете, все, что угодно, от прямых нападок до убийства. Именно это и понимается под словом «преследование». Оно включает в себя целую гамму понятий, от самого простого, означающего оскорбление, и до тяжелейшего преступления, под которым понимается убийство беззащитных людей с последующим погребением их в безымянных могилах. Это является определением слова «преследование». Чувствовали ли вы себя задетым тем, что все евреи подвергаются преследованиям?»

Из объяснений Зикса следовало, что он считал «бесстыдным и скандальным» разрушения и поджоги синагог, но не видел ничего плохого в выполнении приказа Гитлера по еврейскому вопросу.

Как Давид в схватке против Голиафа, тщедушный Ференц посмотрел вверх на высокого Зикса и с презрением в голосе спросил: «Вы заявили, что когда вы узнали о поджогах синагог, то чувствовали стыд за немцев. Я спрашиваю у вас как у немца, ощущали ли вы стыд и позор, когда вы узнали об убийствах беззащитных людей?»

В ответ Зикс пожал плечами и хитро ответил: «Это зависит от обстоятельств».

Но от Ференца не так легко было отмахнуться. Он настаивал на определенном ответе. Зикс обратился к судьям с возражением. Ференц повторил вопрос. Зикс вышел из себя, но в конце концов, призвав к работе весь свой большой ум педагога, ответил: «Тот факт, что поджигали синагоги и не предпринимали шагов, чтобы предотвратить это, я воспринимал со стыдом, как немец и как человек. Но я не могу воспринимать со стыдом приказ. В конце концов, можно было бы сказать или не говорить о содержании приказа, но не о самом приказе.

Я также не могу назвать приказ скандальным. Если глава государства издает приказ, я могу судить о нем только как человек, и я готов воспринимать и осуждать его как человек. Но я не могу назвать скандальным приказ главы государства».

Своим ответом Зикс сорвал с себя внешний налет образованного и культурного человека и предстал перед нами во власти первобытных предрассудков. Несмотря на то что прошли годы с тех пор, как фюрер подписал этот приказ, несмотря на то что весь мир пришел в ужас от преступлений, совершенных в государстве, возглавляемом Гитлером, несмотря на то что в результате тирании Гитлера вся Германия лежала в развалинах, несмотря на то что Зикс и его коллеги-подсудимые предстали перед судом по обвинению в преступлениях, за которые заслуживали смертных приговоров, он все еще отказывался признавать приказ Гитлера «позорным и скандальным».

Такой ответ настолько удивил меня, что мне захотелось услышать подтверждение. Поэтому я спросил его, не считает ли он уничтожение евреев «позорным и скандальным».

Он переспросил: «Должен ли я отвечать на этот вопрос?»

Я ответил: «Если вы не захотите отвечать, трибунал будет вынужден посчитать, что вы не видите разницы между разрушением мертвого нагромождения камней, кирпича и раствора и жизнью живых людей. Вам предъявили обвинение, и вы добровольно даете показания. Никто из подсудимых не обязан выходить на место свидетеля, если он не хочет этого, но как только он занимает это место, он находится под перекрестным допросом и, конечно, дает показания только добровольно».

Между тем Ференц снова задал вопрос: «Когда вы узнали об уничтожении евреев по приказу Гитлера, восприняли ли вы тот приказ как позорный и скандальный?»

На этот раз Зикс охотно признал бы неправильным решение убивать женщин и детей, но ему не хотелось бы признавать того же и в отношении мужчин, поскольку в приказе фюрера было указание убивать и беззащитных мужчин.