Спецхранилище. Второе пришествие

Наши маскхалаты из простыней покрылись дырами с обгоревшими краями. У Кирюхи сквозь прорехи высовывался локоть и воротник рыжей дубленки. На спине Штильмана растянулась косая дыра, под которым виднелась ткань пуховика с лезущим из разрывов синтепоном. На мне простыня так и вовсе расползлась на лоскуты, не соберешь. Все эти дыры вероятно результат попадания мельчайших плазменных брызг. Я приказал освободиться от рванины, утратившей маскирующие свойства, все равно от нее теперь никакой пользы.

Рассеченный лоб Штильмана был промыт перекисью и затянут пластырем. Однако сам ученый похоже забыл о своей "страшной" ране. На его лице застыло потрясение. И то верно - телекинез не строительный кран, не каждый день увидишь, как он работает. Степан Макарыч осторожно ощупал свои ноги, затем поднялся и попробовал сделать несколько шагов, опираясь на винтовку. Бодрым жестом показал мне, что он в полном ажуре, но я-то видел - с левой ногой у него не все в порядке. Дед почти не ступал на нее, а если и ставил на дно пещеры, то его лицо пронзала болевая судорога. Не знаю, далеко ли он проковыляет в таком состоянии.

Потрепало нас, конечно, изрядно. Однако эта стычка у подножья Тамаринской стрелки нам только на руку. Пришельцам видели, как людишки забились в какую-то щель в скалах, где их накрыло завалом, так что мы с полным основанием могли считаться покойниками. Надеюсь, что красноглазые не знают о выходе с другой стороны хребта, где покойники способны неожиданно воскреснуть. Потому что иначе нам организуют торжественную встречу, а нам ее не надо, мы уж как-нибудь сами, по-тихому…

Я встал посреди уходящего в темноту прохода. Попросив у Кирюхи фонарь, посветил вперед. Через несколько метров расселина поворачивала направо. Высокий свод изо льда выглядел целым. Надеюсь, дальше он нигде не обрушился, и мы выйдем на другую сторону.

- Какова длина расселины? - спросил я у Кирюхи.

- Метров двести, наверно. - У парня была привычка резать окончания слов, вероятно, в силу характера, не терпящего длиннот.

- Завалов много?

- Не. Нормально пройдем.

Я достал листок с картой-схемой. Судя по отметке Степана Макарыча, этот путь ведет в район распадка, зажатый между двумя "щупальцами" космического корабля. Что нас ожидает на выходе - голый склон или нагромождение скал - об этом я поинтересовался у деда. Тот наморщил лоб, припоминая:

- Валяются там, кажись, камушки, но не слишком много.

- Дед, - терпеливо пояснил я свою мысль, - меня интересует: когда мы выйдем из расселины, не будем ли рисоваться, как на красной ковровой дорожке в Голливуде?

- Не знаю, - пожал он плечами. - Не был я в Голливуде.

Так я и не понял, что нас ожидает на выходе. Впрочем, ладно, до него еще надо добраться.

Перед тем как отправиться в путь я ощупал котелок. Стенки больше не вибрировали. Я заглянул под крышку. Шар не светился. Штильман в чем-то был прав: опасно тащить эту хреновину на ее историческую родину - выдаст в два счета. Ну а как тогда проходить через силовые поля? Ножиком ведь их не проковыряешь! Придется тащить, никуда не денешься. Надеюсь, алюминий котелка заглушит "голос" шара, и он не выдаст нас в самый ответственный момент.

Проверив, не осталось ли возле завала наших вещей, мы двинулись в скалы и тьму.

* * *

Кирюха шел первым, освещая проход фонарем. Иногда парень бросал через плечо короткие предупреждения, вроде "скользк" или "голову осторожн". В замкнутом пространстве пещеры слышалось наше дыхание, покашливания, шуршание одежды.

Некоторые участки расселины были настолько узки, что приходилось протискиваться между скалами. В одном из таких мест застрял Штильман (ничего другого я от него не ожидал). Григорий Львович, в отличие от остальных, забыл снять рюкзак, и в результате сел между камней словно клин. Он не мог двинуться ни вперед, ни назад, и лишь беспомощно дергал плечами. Успевшие протиснуться на другую сторону Кирюха и Степан Макарыч тащили ученого за руки, а я пихал его ступней с этой стороны. Коллективными усилиями Штильман был извлечен из западни.

Степан Макарыч вроде расходился. Я видел, что он стал наступать на левую ногу и меньше опираться на винтовку. Дай-то бог! Может, и пройдет. Хотя на чудо я не надеялся (чудес не бывает). Ноги ему помяло все-таки не во сне, и если даже наступило улучшение, которое есть ни что иное как первичная реакция организма на травму, то через несколько часов состояние резко ухудшится. Могу гарантировать, сам сталкивался много раз. Будет здорово, если он вообще сможет перемещаться в пространстве.

Проделанный путь показался мне гораздо длиннее двухсот метров, обещанных Кирюхой. Вероятно потому, что двигались мы с черепашьей скоростью. О близости выхода я догадался по глухому шуму, раздающемуся из-за стен. Я снял с плеча бластер, догнал Кирюху и пошел рядом. Через двадцать шагов мы перелезли через небольшой завал, и луч фонаря уткнулся в белую стену, стоящую поперек нашего пути.

- Вроде как пришли, - констатировал Кирюха.