Спецхранилище. Второе пришествие

Второй шагающий танк резко изменил траекторию и попер навстречу маленькому инопланетянину. Туда же повернулись стволы пехоты, но мы со Степаном Макарычем не позволили им навалиться на Бульвумчика скопом и врезали по строю всеми средствами, которые оставались в нашем распоряжении. Понимая, что грудные доспехи из ружья не пробить, дед стрелял ниже пояса и четырьмя меткими выстрелами сумел вывести из строя двоих нападавших. Мой бластер, полоснув по фигурам, опрокинул еще двоих, а бросок гранаты добавил хаоса на правом фланге атакующих.

Тем временем, расстояние между Бульвумом и вторым треножником неумолимо сокращалось. Боевая машина наступала на пришельца, ноги с яростью вонзались в дно распадка, орудие направлено на одинокую фигуру, застывшую на пригорке. На прущую на нее трехногую каланчу моя большеголовая Керри глядела исподлобья. Я ждал, что ферг нанесет один решающий сокрушительный удар, однако он почему-то тянул с развязкой.

Воздух загудел от электричества. По обвивающей орудие спирали побежали легкие искры. Само орудие словно напряглось, готовясь выстрелить и разнести пришельца на элементарные частицы. Я даже мысленно увидел этот поганый исход и успел содрогнуться…

Затрудняюсь сказать, что в следующий момент сотворил головастик. Вероятнее всего, он "закупорил выхлоп", затормозил вылет плазмы из ствола, а может даже толкнул пучок ионов в обратную сторону. На трех стальных ногах распустился огненный цветок. Бронированная башня раскрылась под напором кинетической энергии взрыва, как картонная коробка. Некоторое время ноги держали равновесие, между исковерканных стенок плясал огонь, к небу вытянулся маслянисто-черный столб дыма. Потом безголовая конструкция сделала шаг, заплелась передними ногами и с размаху грохнулась наземь.

Бульвум спустился с пригорка, перемещая внимание на пехоту. Короткое движение головы - и нападавших раскидало как резиновые мячи. Сменив магазин, я выскочил из укрытия и с отчаянным криком принялся расстреливать тех, кто пытался подняться на ноги. Бульвум со своего фланга душил их и ломал им шеи. Вскоре все было кончено.

…Не обнаружив возле себя Степана Макарыча, я вернулся за укрепление. Там я его и нашел. Дед стоял на коленях, привалившись грудью к трубам, уронив голову на ружье. В спине чернело отверстие от прошедшего навылет луча. Я не видел, когда он поймал этот раскаленный пучок, видимо, в какой-то момент нашей перестрелки с пехотой. Твою неваляху, оставалось чуть-чуть до победы! Дед не дотянул до нее совсем немного.

Он пришел, помог мне обрести свободу и тихо ушел.

Стало тесно в груди.

Задрав голову к небу, я сделал несколько судорожных глотков дымного воздуха, затем наклонился к Степану Макарычу и закрыл ему глаза.

- Спасибо, дед, за все. Спи спокойно.

* * *

Колонна из двух машин, тянущих за собой клетки с людьми, двигалась медленно, так что мы с Бульвумом без труда нагнали ее. Двое красноглазых, выпрыгнувших из кабин, встретили нас залпом ручных бластеров. Припав на одно колено, я открыл ответный огонь, а мой спутник ударил по ним телекинезом. Совместными усилиями высокие фигуры зверюг были сломаны, словно спички.

Добравшись до первой клетки, я сбил выстрелом замок. Изнутри повалил народ, усталый, продрогший, в рванине, но безумный от счастья и с радостными слезами в глазах. Мужчины, женщины, старики, дети. Незнакомые люди принялись хватать меня за плечи, обнимать, горячо благодарить за спасение. Какая-то женщина, очевидно из поселка, едва не задушила в объятиях маленького Бульвума. Не оценив человеческого порыва, ферг испуганно шарахнулся от нее. Хорошо, не двинул телекинезом. Впрочем, не мог - прекрасно понимает, кто свои, а кто нет.

Я с трудом выбрался из многочисленных рук, желающих дотронуться до меня - нужно было открыть вторую клетку. Сквозь ее прутья выглядывали знакомые лица: Антон, Кирюха, маленький Прокофьев, Любовь Андреевна. Едва распахнулась дверца, психолог первой бросилась мне на шею.

- Я верила, Валера! - говорила она, захлебываясь плачем. - Я верила в вас! Я почему-то знала, что если кто освободит нас, то это непременно будете вы! Вы не представляете, что мы пережили!

- Все позади, Любовь Андреевна, - утешал я ее. - Я рад, что с вами все в порядке… А вот ваш замечательный свитер эти гады разрезали на куски. Но, будьте уверены, они сполна поплатились за свое злодеяние.

- Да бог с ним, свитером! - засмеявшись, махнула она рукой. - Я вам новый свяжу! Вы на всю жизнь будете обеспечены свитерами! У вас будет столько свитеров, что шкафов в доме не хватит!

И она снова заплакала.

Кто-то толкнул меня плечом. Толкнул без обиды, по-дружески. Кирюха. Я стиснул его в объятиях.

- У меня не получилось, - виновато пробормотал он.

- Все равно, ты поступил правильно.

Я хлопнул по протянутой ладони Антона: он успел вооружиться бластером одного из стражей и зорко поглядывал по сторонам. Это правильно, нельзя нам расслабляться.

- Штильмана кто-нибудь видел? - поинтересовался я. Несколько человек, знающих ученого, отрицательно покачали головами. - Любовь Андреевна, вы видели Штильмана?