Спецкор. Любовь и тигры

Только Кроха не демонстрировал отстраненный и погруженный в себя взгляд. Он же первым приветствовал мое «возвращение» радостным шевелением усов и подмигиванием, а потом совершенно невозмутимо уставился в окно. Ну и правильно.

А мне самое время оценить состояние спутников, все же я тут вроде как главная. Была, по крайней мере.

Марат мне не нравился совершенно — будто высеченное из камня лицо, на котором не отражается никаких эмоций. Скорее всего, сейчас он разрывается между противоречивыми мыслями, и куда заведёт его процесс принятия решения — непонятно совершенно.

Серж отбросил свою обычную веселость, он целеустремлен и сосредоточен. Этот уже все для себя решил, осталась мелочь — понять, что это за решение, и как оно соотносится со мной. Пока же, оператор — единственный, кроме Рыси, занят делом — он внимательно осматривает землю и негромко сообщает что-то нашему пилоту.

Рысь… Оля выгладит плохо и явно держится из последних сил. На лице высохшие дорожки от слез. Неудивительно, это ведь мы перекати поле, а у нее в городе были друзья и знакомые — где они теперь? Где-то в этой круговерти пропал Викинг — перед моим возвращением они умудрились крупно поругаться, но на фоне событий вся шелуха обид кажется совершенно незначимой. Но, к сожалению уже поздно, и неизвестно предстоит ли им новая встреча — вихрь событий легко разбрасывает пушинки людских судеб, хотя насчет их чувств я не была уверена. Несмотря на все их противостояние с админом, не заметить, что тут кроется что-то большее, мог бы разве слепой, ну или влюбленный. Приходилось признать, что они-таки сами до сих пор ничего не поняли. И теперь уже неясно, успеют ли понять.

Взгляд опять переместился на последнего члена команды — развалился на вещах и одобрительно посматривает в мою сторону, в глазах странные искры и твердая уверенность, что проблемы надо решать по мере их поступления. Спасибо, Кроха, приятно знать, что на кого-то всегда можно положиться как на каменную стену.

— Оля, — Серж заговорил чуть громче, — надо уходить левее, срежем угол и пойдем над дорогой к горам. С беженцами нам не по пути — они оставляют слишком заметный след, и первый удар наверняка будет направлен по ним.

Марат согласно кивает, и коптер сразу заваливается на левый бок. Вот значит как… Никогда бы не подумала, что судьба других людей будет интересовать меня в таком разрезе — смогут ли они отвлечь внимание охотников от меня. И ведь такой подход совсем не вызывает протеста в душе, мы просто выбираем собственную судьбу. И совсем не факт, что этот выбор более счастливый. Но вот поинтересоваться планами стоит:

— Долетим до гор, а что потом? — кашлянув, чтобы прочистить пересохшее горло, спросила я. Слишком уж долгим было мое молчание.

Нет, все же мы на самом деле команда! Как ребята обрадовались, поняв, что я только сейчас пришла в себя, даже Рысь улыбнулась мне печальной улыбкой.

— А потом, донна миа, мы найдем пещерку поуютнее — коптер надо спрятать от радарного обнаружения с орбиты — и начнем жить, как настоящие пещерные люди. — Добившись от меня улыбки, Серж подмигнул в ответ и продолжил: — Наличие коптера нам даст некоторую мобильность, а кадавра — автономность. Все остальное можно будет решать только по обстановке.

С любопытством глянула на нашу основу автономности, как он отнесся к тому, что его «тоже посчитали», но Кроха развалился, как кот на помойке, и только одобрительно махнул ушами, дескать, «все правильно, там посмотрим».

И в этот момент судьба решила нам напомнить о последствиях неверных решений.

Внизу нитка дороги вдруг расцветилась яркими пятнами, а потом коптер резко бросило на один бок, в результате чего меня прижало к спинке, а Кроха, не удержавшийся на оставшейся неподвижной поклаже, меховым ядром пролетел по салону и финишировал на моих коленях. Впрочем, последнее не совсем верно — приземлился он на все четыре лапы на спинку кресла и до того, как обратный наклон бросил его назад, успел высунуть язык и совершить надо мной традиционное утреннее умывание. Это действительно ободрило и отвлекло от зрелища, схваченного глазами — как от дороги к нам тянутся светящиеся ниточки, и в боковом стекле и крыше салона образуются дыры в два моих кулака. Всё это почему-то совершенно бесшумно.

И если увиденное можно было списывать на обман зрения, то свист ветра в отверстиях не позволял признать их игрой воображения. Моретти опять демонстрировал недюжинное знание русского матерного, а Токаев, угрюмо заявил: — «Надо же, местные позаботились выделить средства ПВО для прикрытия колонны беженцев с воздуха», а Кроха чинно слез с моих коленей, уселся рядом и, наконец, пристегнулся.