Спецназ его императорского величества

Николай развернул коня, попутно сделав знак Белову. Здесь делать больше нечего. Кони пошли рысью, унося седоков в сторону Можайска. И хотя Данилову не все было понятно с загадочными взрывами, он знал, что станет докладывать Кутузову. Дело, несомненно, приобретало скверный оборот. У французов действительно имелось оружие, которым они могли уничтожать целые полки, ничего не подозревающие о засаде.

На другом холме, сидя на лошади, Наполеон смотрел в подзорную трубу на пустые укрепления русских. Рядом с ним по обе стороны стояли Каранелли и Перментье. Свита располагалась поодаль.

– Кутузов не пошел в ловушку, – опуская трубу, проговорил император.

– Да. Причем сначала они заняли укрепления, но ночью все ушли.

– Может, нашли один из ящиков Бусто?

– Нет, ваше величество! Если нашли, то попытались бы открыть. Тогда мы обязательно должны были услышать взрыв! Хоть один.

– Верно мыслишь, Луи! Но не до конца. Никак не могу поверить, что Кутузов сам, ни с того, ни с сего, догадался о нашем подарке.

Наполеон перевел вопросительный взгляд на Каранелли, ожидая, что тот скажет.

– Вы считаете, что ему кто-то подсказал?

– Скорее всего. Помнишь, Луи, после Смоленска был ночной бой на Валутиной горе.

– Да, помню.

– А помнишь, как я приказал допросить пленного русского? У тебя сохранилось описание его командира?

– Конечно.

– А тот из твоих офицеров, которого ранили, рассказал, кто прострелил ему руку?

– Я не успел поговорить с ним.

– Так езжай прямо сейчас! У меня предчувствие, что тебя ждет неприятный сюрприз.

– Почему?

– Потому, что если это один и тот же человек, то можешь считать, что русские уже начали охоту на тебя. И тогда вполне возможно, что он следит за тобой. А я тебя предупреждал! Этот русский князь, из драгун, до сих пор жив еще?

– Я не могу утверждать наверняка, но вполне возможно.

– Я ведь приказывал убить его!

– Русские так быстро отступали от Смоленска… Но я займусь этим немедленно, ваше величество!

Глава девятая Москва

I

Москва пылала. Запах гари неотступно преследовал императора. Пожары потушить не удавалось, все новые и новые очаги появлялись, словно грибы после дождя. Даже приказ расстреливать всех, кто уличен в поджогах, не смог остановить огонь, каждый день все ближе и ближе подбирающийся к высоким кирпичным стенам Кремля.

Последнее время император стал ненавидеть пожары, что очень странно для военачальника – дым и огонь постоянно сопровождают его. Но после Смоленска эти верные «друзья» стали «неприятелями». Они уже не следовали за ним, а встречали в пустых деревнях, сообщая, что на трофеи и пополнение запасов рассчитывать не приходится. Вот и здесь, в пустом городе, огонь и дым временами доводили до исступления.

Наполеон не знал, что делать. Если бы в июне сказали, что после взятия Москвы Россия не попросит мира, он просто бы отмахнулся. Он и не собирался брать ее. Решительный бой должен был состояться в Полесье или у Минска, в крайнем случае, у Бобруйска или Витебска. А после этого царь Александр станет вынужден прислать прошение о мире, и Бонапарту останется только продиктовать условия. Но русские поступили по-другому, они предпочли бороться за победу любой ценой. Ценой сожженных городов и деревень, ценой разорения собственной земли, ценой сдачи Москвы, пусть хоть и не столицы, но на сегодняшний день одного из двух главных городов России. И они добились своего! Бородинское сражение показало, что у французской армии уже нет того подавляющего перевеса, который имелся в начале войны. И куда же все подевалось? Да, двадцать тысяч потеряли в Смоленске, еще сорок у Бородина. Но разве это много для армии, где более полумиллиона солдат? Русские потеряли не намного меньше, но теперь их армия почти не уступает наполеоновской. Пятикратный перевес в живой силе испарился вместе с растянутыми на сотни лье батальонами, полками, дивизиями, вынужденными дислоцироваться на разоренной земле.

Император задумчиво прохаживался по кабинету, из окон которого было видно пасмурное вечернее московское небо, отражающее всполохи пожаров. До встречи с Каранелли оставалось десять минут.

В довершение всех неприятностей появилась еще одна, которой Наполеон сначала не придал значения. Но затем мнение изменил и на борьбу с ней император решил бросить своего лучшего бойца.

Луи прибыл вовремя. Поздоровавшись, он по привычке замолчал, ожидая, когда Наполеон начнет разговор.

– Хочешь вина, Луи?

– Да, и лучше, если оно будет горячим. Очень промерз сегодня.

– Тогда, наверное, и ужин?

– Не откажусь, не ел с утра.

Наполеон позвонил в колокольчик.

Когда слуги получили распоряжения, дверь вновь затворилась. Император и Каранелли сели к столу.

– Как продвигаются твои поиски, Луи?

– Мы зашли в тупик. Удалось найти Московский драгунский полк, но третьим эскадроном командует заместитель.

– А где князь Данилов?

– Неизвестно.

– Тебе придется оставить это задание. Вернешься к нему, когда появится время.

– Как прикажете, ваше величество.

– Скажи, Луи, кто сейчас главный враг моей армии?