Спецназ Его Императорского Величества

— Здесь будет и штаб, и казарма твоей команды! Здесь же будет стрельбище и фехтовальный зал. Надеюсь, Доминик научит вас по-настоящему владеть шпагой.

Наполеон приехал в огромный замок недалеко от Фонтенбло с очень маленькой свитой вместе с Каранелли.

— Так что с завтрашнего дня перебирайтесь сюда. Я пришлю роту военной жандармерии для охраны. Но давай вернемся к главному делу. У вас ровно месяц на подготовку. Потом ты выезжаешь в Италию в качестве личного посланника императора Франции в чине бригадного генерала. Кстати, это твой настоящий чин, я решил тебе его присвоить, только это секрет. Когда вернешься, для всех по-прежнему останешься капитаном. А теперь я расскажу, что необходимо сделать в Риме…

Шикарная огромная карета, запряженная шестеркой лошадей, подъехала к резиденции Папы в самом центре Рима в сопровождении двух всадников в форме офицеров французской армии. Еще двое остались в замке на другом берегу Тибра. Послеполуденное солнце заливало ярким светом огромную мощеную площадь. Молодой бригадный генерал вышел из кареты и вместе со спешившимися лейтенантами скрылся в здании.

Утром, сразу по прибытии в Рим, маленькая делегация разместилась на верхнем этаже замка в отведенных покоях. Внушительного размера сундуки занесли наверх. Обходя покои, Луи периодически усмехался, все действительно шло по плану, он был уверен, что Папа не подозревает, что два человека из этой делегации побывали в Риме еще вчера, чтобы подготовить необходимые укромные места.

Замок, расположенный на крутом берегу Тибра, имел глухую высокую стену со стороны реки с маленьким балконом, выход на который шел из покоев, занятых французами. Еще одна стена, смотрящая в сторону далекого моря, тоже не имела окон. Лишь две стены, выходящие во внутренний огороженный двор, имели окна. Внизу под стенами за пределами двора в полнейшем беспорядке в разные стороны торчали металлические заостренные штыри, напоминая густой кустарник. Странный замок, то ли неприступная крепость, то ли тюрьма.

К полудню Каранелли получил уведомление, что Папа Пий VII примет посланника императора через два часа, и, оставив Левуазье и Люка в замке, отправился на аудиенцию. Выходя, он тихонько сказал:

— Ты знаешь, что делать, малыш. Кальций — во втором, а соляная кислота — в третьем сундуке. В золотых сосудах.

Папа принял генерала с явным неудовольствием.

— Мне жаль, что все французские маршалы так заняты, что для отправки в Рим император не смог найти ни одного из них.

— Вы абсолютно правы, Ваше Святейшество. Сейчас Франция стоит на пороге великих дел по преобразованию Европы и всего мира. Мое же поручение незначительно. По велению императора передаю вам письменное приглашение на коронацию, написанное им собственноручно.

Фразы выбраны точно, подчеркивая малую важность поручения, Каранелли указал на собственный низкий статус, а заодно и на незначительность Римской церкви для Франции. Папа все понял, щеки его покрылись краской, вызванной волной негодования. Но посланника это нисколько не взволновало. Он спокоен, как будто не заметил собственной бестактности.

— Хорошо, генерал, я внимательно изучу послание императора и дам письменный ответ.

— Когда мне прибыть за письмом, Ваше Святейшество?

— Завтра к одиннадцати часам.

Понятно, времени, чтобы придумать какую-нибудь пакость, более чем достаточно.

— Кроме того, император Франции, Наполеон Бонапарт, — в голосе Луи звучали торжественные нотки, — велел передать вам несколько слов лично и конфиденциально.

В полутемной комнате с узким, выходящим на север окном, достаточно было взглянуть на покрытые темными коврами стены, чтобы понять, как много людей наблюдало за этой «конфиденциальной» беседой.

«Ну что же, это даже к лучшему, — отметил Каранелли, — теперь ему некуда деваться».

— Ваше Святейшество, — генерал негромко, но четко проговаривал слова, — император понимает, как не хочется вам присутствовать на коронации. Потому велел передать, чтобы вы не вздумали вертеть жирным задом. Заболеть там или заблудиться по дороге. Не позднее, чем за неделю, вам надлежит прибыть в Париж для подготовки и репетиций. Иначе император сам придет сюда, но только для того, чтобы засунуть этот крест, пока весящий на груди, в уже упомянутую мной задницу. До горла.

Папа был ошарашен. В сумраке слабо освещенной комнаты виднелись его выкатившиеся глаза и стремительно темнеющее лицо. «Не хватил бы удар! — подумал Каранелли. — Тогда придется еще раз ехать к новому Папе».

— Бог покарает тебя!

Пий с трудом сдерживался, чтобы не взмахнуть рукой, отдавая приказ на уничтожение наглеца. Но убить посланника Наполеона в резиденции — то же самое, что подписать себе смертный приговор. Он отчетливо помнил, какая судьба постигла его предшественника, когда, разгоняя толпу во время беспорядков, швейцарские гвардейцы из охраны смертельно ранили французского генерала Дефо. Бонапарт просто сравняет резиденцию с землей. Вместе с Папой.

— Бог карает только тех дураков, которые в него верят.